Оборотная сторона полуночи
Шрифт:
Ноэль вдруг почувствовала легкое беспокойство. Так, ничего особенного. Что-то смутное и неуловимое. Но какие-то сомнения все же зашевелились у нее в душе. Председательствующий продолжал:
– Поэтому я и мои коллеги были явно удивлены, когда в середине судебного процесса подсудимые решили отказаться от своего заявления о собственной невиновности и признать себя виновными.
У Ноэль засосало под ложечкой. Неприятное ощущение росло, поднималось вверх, подступило к горлу и сдавило его. Ей стало трудно дышать. Ларри пристально смотрел на судью, не понимая, что происходит.
– Мы отдаем должное самокритичному анализу подсудимыми своих действий и хорошо представляем себе, как мучительно трудно
И тут Ноэль как молнией ударило. Она вдруг поняла, что ее провели. Демирис придумал очередную шараду, чтобы сначала усыпить ее бдительность и заставить поверить в то, что ей ничего не грозит, а потом расправиться с ней. Он заранее знал, как она боялась смерти. Поэтому Демирис вселил в нее надежду на сохранение жизни. Она поверила ему и приняла его условия. Он перехитрил ее. Демирис решил отомстить ей сейчас, а не в будущем. Ее жизнь вполне можно было спасти. Конечно, Чотас отдавал себе отчет в том, что ее не приговорят к смертной казни, если не найдут трупа. Чотас вовсе не вступал в сделку с судьями. Он разыграл весь этот спектакль с ее защитой только для того, чтобы заманить ее в смертельную ловушку. Ноэль повернулась и посмотрела на него. Их взгляды встретились, и она заметила в его глазах неподдельную грусть. Он любил ее, но все же стал орудием ее убийства, и, если бы ему пришлось начать сызнова, он все равно бы поступил так же. Ведь подобно ей самой, он принадлежал Демирису, и ни одному из них не совладать с ним.
Председательствующий говорил:
– ...Облеченный властью государством и в соответствии с его законами я объявляю, что обвиняемые Ноэль Паж и Лоуренс Дуглас приговариваются к расстрелу... приговор будет приведен в исполнение через три месяца, считая с сегодняшнего дня.
Зал пришел в смятение, но Ноэль ничего не видела и не слышала. Что-то заставило ее обернуться. Ранее свободное место уже не пустовало. На нем сидел гладко выбритый и только что подстриженный Константин Демирис в безукоризненно сшитом синем костюме из чистого шелка, голубой сорочке и фуляровом галстуке. Жизнь играла в его ясных оливково-черных глазах. Он ничем не походил на того сломленного и разбитого человека, который навестил Ноэль в тюрьме. Дело в том, что такого Демириса никогда не существовало в природе.
Константин Демирис пришел посмотреть на Ноэль в момент ее поражения, чтобы насладиться ее страхом. Его черные глаза встретились с ее взглядом, и в какое-то мгновение она прочла в них глубокое и злорадное удовлетворение. И еще кое-что. Пожалуй, это можно было назвать сожалением. Но стоило Ноэль слегка уловить его, как оно тут же улетучилось. Все равно теперь уже слишком поздно.
Шахматная партия наконец закончилась.
Услышав последние слова председательствующего, Ларри не поверил своим ушам. Когда к нему подошел судебный пристав и взял его за руку, Ларри оттолкнул его и бросился к судейскому столу.
– Подождите! – закричал он. – Я не убивал ее. Меня обвинили ложно!
Другой судебный пристав поспешил на помощь. Вдвоем они схватили Ларри, и один из них надел ему наручники.
– Пустите! – вопил Ларри. – Послушайте меня! Я не убивал ее!
Он попытался вырваться, но наручники не позволили ему этого сделать, и его увели.
Ноэль почувствовала, что кто-то крепко взял ее за руку. Надзирательница собиралась увести ее из зала суда.
– Вас ждут, мисс Паж.
Раньше,
В зале находился и Филипп Сорель. Он изо всех сил старался изобразить на своем грубом лице ободряющую улыбку, но у него это не очень-то получалось.
На противоположной стороне зала она заметила Исраэля Каца. Наклонившись и закрыв глаза, он шевелил губами, словно тихо молился. Ноэль вспомнила ту ночь, когда под носом у гестаповского офицера-альбиноса она тайно вывезла Каца в багажнике генеральской машины. Тогда она умирала от страха. А теперь этот страх казался пустяком по сравнению с охватившим ее сейчас ужасом.
Обводя глазами зал, Ноэль вдруг узнала владельца ателье Огюста Ланшона. Она не могла вспомнить его имени и фамилии, но не забыла свиноподобного лица, толстого тела и мрачного гостиничного номера во Вьене. Когда он увидел, что она смотрит на него, то, не желая иметь с ней ничего общего, опустил глаза.
В зале также стоял высокий, красивый седой человек, похожий на американца. Он пристально вглядывался в нее, словно хотел ей что-то сказать. Ноэль не имела о нем ни малейшего представления.
Надзирательница тащила ее за руку, приговаривая:
– Идемте, идемте, мисс Паж...
Фредерик Ставрос был в шоке. Он не только оказался свидетелем жестокого судебного фарса, но и сам принял в нем участие. Можно пойти к председателю суда и рассказать ему об обещании Чотаса и о том, что из этого вышло. Поверят ли ему? Примут ли его всерьез? Мнение Чотаса наверняка перевесит его собственное. «Теперь это уже не важно, – горько подумал Ставрос, – наверное, придется расстаться с адвокатской практикой – никто больше не станет пользоваться моими услугами». Кто-то позвал его по имени. Он обернулся и увидел перед собой Чотаса, который говорил ему:
– Если вы завтра свободны, Фредерик, может быть, мы с вами вместе пообедаем? Мне бы хотелось познакомить вас с моими компаньонами. Думаю, что вас ожидает прекрасное будущее.
Через плечо Чотаса Фредерик Ставрос увидел, что из своего кабинета выходит председатель суда. Теперь самое время поговорить с ним и объяснить все, что произошло. Ставрос вновь повернулся к Наполеону Чотасу, с ужасом думая о том, что проделал на суде старый адвокат. Вдруг совершенно неожиданно для себя Ставрос услышал собственный голос:
– Это очень любезно с вашей стороны, мэтр. В какое время вам будет удобно?..
По греческому законодательству преступников казнят на маленьком острове Агеана. Из Пирейского порта туда можно добраться за час. Обреченных узников доставляют на остров на специальном государственном судне. Минуя ряд небольших серых скал, попадаешь в бухту. На высоком голом утесе построен маяк. Агеанская тюрьма расположена в северной части острова, и ее не видно из крохотной бухты, в которую постоянно заходят экскурсионные катера. Возбужденные туристы проводят на Агеане час или два, знакомясь с достопримечательностями и бегая по магазинам. В тюрьму их не пускают. Туда заходят только по делу.