Оборотни Его Величества

Илларионова Алина Юрьевна

– Вы пушистика не встречали?

– Он же с тобой был!

– Сплыл вместе с домовым. И я точно знаю, что они задумали какую-то…

Что задумала парочка хулиганов, выяснилось тут же. Внезапно небо заволокло грохочущими тучами, и площадь погрузилась в полумрак. Люди и нелюди в недоумении задирали головы, послышались испуганные крики.

– Вот оно – знамение Божие! И разверзнутся хляби небесные, и канет луч, и сойдет по нему Он, в трех ликах единый! – падая ниц, наперебой возопили жрецы, но пока что к правоверным снисходил совсем иной персонаж, соткавшийся из зарниц.

Над притихшей площадью величаво и неспешно шествовал белый полярный лис о семи хвостах.

– Вот

это песец! – восторженно ахнул Володя.

Песец был полный. В смысле не пустой. Зависнув как раз над помостом, иллюзорный зверь расхохотался оч-чень знакомым голосом, а затем оглушительно взорвался, вместо конфетти извергнув на горожан и гостей сотни крылатых тварей, похожих на зеленых обезьян с крыльями. Скоморох с труппой горохом посыпались со сцены, поднялся визг, началась суматоха. В отличие от песца, новый морок оказался материальным: настигая жертву, химеры сбивали ее с ног и с воем лопались, орошая пространство дивным запахом свежайшего навоза.

– Я этого паршивца в блошиный цирк продам! – прорычала демоница, отдирая от волос визжащую «мартышку».

Алесса лежала на кровати, глядя в пустую кружку из бересты, и в который раз перечитывала предсказание: «Уготовили вам Силы три короны, три могилы, право слова, право боя – поделитесь же, герои».

Почувствовав чужой взгляд, девушка повернула голову и вздрогнула. Прижавшись клювом к стеклу, на нее смотрела огромная неясыть.

В то же самое время в особняке на Восьмом Лепестке красноволосая женщина с глазами демона разглядывала свое предсказание. Этой ночью ей тоже было над чем поразмыслить.

Глава 15

Без малого два месяца Хорэй Шумор по прозвищу Полубут почти затворником жил в вольнице близ Катарины-Дей. От соседей маг узнал, что прежними хозяевами дома с виноградником были мужчина по имени Ладимир (наверное, тоже неверриец по происхождению) и его жена Вера – красивая, но странноватая. Говорили, она иной раз так глянет, будто душу твою, ровно книгу, читает. Впрочем, по настоянию Геллеры архитектор редко общался с соседями, и подробностей о бывших жильцах не выспрашивал.

Ему, привыкшему быть центром внимания не только в равеннской Академии магии, но и за ее пределами, с каждым днем становилось все тоскливей. Не радовали ни южная зима, похожая на затяжное бабье лето, ни зеленый океан. Геллера пропадала на Советах Одаренных и во дворце, но старого приятеля с собой не приглашала, сама же наведывалась в гости нечасто, мимоходом, будто утратила к нему интерес, и даже воспринимать стала иначе. Не как друга, коллегу, мужчину наконец а как… прислугу, что ли. Чем дольше Шумор думал об этом, тем больше приходил к выводу, что, пожалуй, так было всегда, просто раньше зоомаг считала необходимым поощрять своего человека в Ковене, но теперь надобность в его помощи отпала, так зачем же утруждаться? Все уже решено, и вопрос о вторжении в Неверру стоит не «как избежать», а «как осуществить наиболее рационально и когда». Равенну снова сожгут, императора и половину Ковена казнят, вместо знакомых градоправителей посадят наместников, по стране расползутся мародеры и разбойники, вылезут из нор некроманты, размножится нежить – в общем, будет как в Алую Волну, даже хуже. Упадническое настроение мага усугубляли воспоминания о погибших земляках, да стояло перед глазами бледное лицо мальчишки аватара: вот он приходит в себя, чудом выживший после тяжелейших ранений, открывает глаза, видит склонившегося над ним человека, и губы презрительно кривятся: «Крыссса…»

Да, крыса. Предатель.

От

скуки, безделья и осознания собственной незначительности Шумор стал есть и выпивать больше обычного, плюнул на свой внешний вид (все равно за живой изгородью хозяина никто не видит), и совсем распустился бы, если б не домашний питомец. Пожалуй, Бантик был единственным, кто видел в маге не предателя, а героя. Рыжего мантикэра не заботила политика, войны и окна в другие миры, зато зверь четко знал, что его подобрал вот этот невысокий толстенький человек с бородкой клинышком, он же гипсовал сломанную лапу и лечил крыло, кормил, играл. В свою очередь, молодой любопытный кис скрашивал Шумору одиночество, и еще маг пришел к забавному выводу: когда-то Бантик был неверрийским камышовым котом, а значит, хе-хе, земляк! Единственный – здесь, по чужую сторону гор.

Этот тихий ароматный вечер начинался, как и череда предыдущих, – с бутылочки доброго красненького «Нектара Байхоса». Обитый войлоком каучуковый мяч ритмично стукал по полу, рикошетил о стену и ловко шлепался в клыкастую пасть. Задумав вывести мантикэр как сторожевую породу, Геллера поколдовала над генами зверя, и Бантик отличался завидным для его природы послушанием, быстро запоминал и усваивал команды. Правда, мстительность в нем осталась кошачья.

– Принеси. – Обмусляканный мячик лег в ладонь. – Хороший кис, возьми куру.

Бантик взял из тарелки пряное крылышко, схрумкал и вытаращился: и куда подевалась моя кура? Почему-то рыбе и колбасе кот предпочитал копченую курочку со специями, а на гарнир собирал урожай по соседским грядкам: обгрызал огурцы с капустой. Пока что Лукавый Угодник благоволил вороватому «козлику».

Тук-тук. Тук. Шлеп…

Поймав мяч, Бантик понес его хозяину, но вдруг насторожился, выплюнул игрушку и завыл на басистой угрожающей ноте. Маг тоже встрепенулся: охранный круг оповещал о гостье, и она не оценит неверрийский юмор, если заколдованная дорожка внезапно превратится в зыбучий песок.

– Место! – цыкнул Шумор, одновременно снимая защиту и откидывая крышку подпола.

Бантик послушался, правда, его комментарий вряд ли одобрила бы кошачья цензура. Подпол мантикэру не нравился, но это было единственное место в доме, защищенное магией земли, где модифицированного зверя не смогла бы почувствовать его создательница – зоомаг Геллера Таннаис.

Когда-то Шумор боготворил ее, роскошную женщину, сильного мага и талантливого ученого, даже из неудач умевшего извлечь выгоду для преодоления новой ступени бесконечной лестницы самосовершенствования. Теперь, лишившись любимого детища – лаборатории, Геллера все меньше походила на саму себя: брюзжала часами, взрывалась по малейшему поводу, частенько не следила за речью, почти не выпускала сигарету из рук. Что в зоомаге осталось неизменным, так это способность идти по трупам ради достижения своей цели, как по красной дорожке, только сейчас она не скрывала удовольствия от самого процесса. В глубине души архитектора зародились подозрения, что в необузданной жестокости дочери Геллеры – Вилетты Таннаис виноваты гены вовсе не отца-иномирянина.

Гел прямо-таки лучилась оптимизмом, и архитектор, еще сомневавшийся, а стоит ли считать незваную гостью жданной, решил: стоит. Рядом с ней и солнца не надо.

– Завтра ты будешь нужен мне во дворце, – заявила магичка, устроившись в любимом Шуморовом кресле и закурив коричневую сигаретку. Геллера не просила об услуге, а приказывала.

– Хорошо, – кивнул архитектор: хоть повод выйти появился. – А зачем?

– Это сюрприз. Дело касается девчонки и ее пса.

– Кэссиди и Эданэля нашли?!