Оборотни космоса
Шрифт:
– Что вам угодно, хозяин? – мягко, с готовностью услужить спросил Pax.
– Поужинаем в ресторане, – сипло выдавил Буфин, стараясь не оборачиваться; от ужаса у него даже глаза побледнели.
– Разбери сумку, – велел Форт. Перемена в Буфине казалась необъяснимой. – Мы с мистером Буфином...
– ...в ресторане. – Буфин смотрел так, словно ему уже накинули петлю на шею, а священник последний раз подносит к его губам распятие. – Мы в ресторане. Поужинаем.
– Да. Приготовь постель к моему приходу, парень.
– Как прикажете, хозяин.
– Чего ты вылупился, чем ты
– Тс-с-с. Уходим, быстрее, быстрее.
– С какой стати я должен спешить?!
– Тише! не кричи так... Ты купил его на Шурыге?..
– Ну да!
– О, какой же ты олень! тебя провели, как младенца! Ведь это... Форт, я уезжаю немедленно. Беру билет и – на Иссу, оттуда в Эрке. Забирай свой багаж, удираем вместе. Люгер потом купим; сейчас главное – остаться живыми.
– И не подумаю. Зачем мне улетать, когда мы не закончили...
– Форт, тебя накололи жестоко, хуже быть не может. – Буфин взял его под руку, стараясь заставить идти хоть немного быстрее. – Он не раб и рабом никогда не был. Это... – Он перешёл на затаённый шёпот. – Pax Пятипалый. Я тебе показывал в «Кабарете», на экране, когда взбесился стадион, – вспомни!
– Очень мне надо запоминать харю, которую я когда-то видел! да кто он такой, чтоб я из-за него ни с того ни с сего срывался и улетал на Иссу?
– Он... Бежим, Форт. Если узнают, что ты... что я его видел... Нам никто на томпак не поверит, что мы все не в заговоре. Живыми не отпустят. Запытают, а после прирежут – хотя что я могу им сказать, даже под пыткой?!. Он в твоём номере, твой раб! этого хватит, чтоб нас заподозрить! Мы были рядом с ним – значит, сообщники. Это конец. Моя репутация!.. нас ничто не спасёт, только побег.
Удержать его от бегства на рейсовый космодром стоило Форту немалых усилий. Лишь в полуночном ресторане, поспешно набив желудок, Буфин перестал ощущать смертный приговор и смог что-то внятно рассказать без панических причитаний.
– Он демон. Какое «шутишь»?!. Все это говорят. В граде есть такой тип, Ониго, в чине полковника; он отвечает за тайные акции. Но не только... У него где-то заморожены агенты, а их двойников он выпускает на работу. Кто видел? никто, этого не увидишь! Pax – самое опасное его орудие. Раха не берут ни чип-зеркала, ни матрицы видеокамер, он призрак, Я с ним три раза говорил! От него холодом веет. Я чуял – он вытягивает мою душу... Его нельзя ни купить, ни убить.
– Сказки, – отмахнулся Форт, про себя удивляясь, сколько можно наговорить на человека из мяса и костей. – Даже если это он...
– У колдуна двойник станет кем угодно. А схватишь – он оболочка, пустая внутри. Раньше, когда Pax... он не как люди. Не опишешь, что он вытворяет; кровь стынет! Через тебя, выходит, в Аламбук провели и легализовали внедренца! Поэтому надо скорее драпать. Не хочешь бежать – тогда обещай мне, что срочно переселишься, а его бросишь!
Форт нехотя пообещал, взамен вымучив из Буфина слово, что тот до утра останется в своём номере, а завтра они вместе вновь отправятся на поиски люгера.
Pax – он никак не тянул
– Ты должен был предупредить меня, что вызываешь этого субъекта, – начал он с упрёков, едва Форт переступил порог. – Что он сообщил тебе? где ты его оставил?
– Знаешь, у тебя в Аламбуке такая слава, что я удивляюсь, как мы провели тут сутки и остались живы! Буфин даже вымолвить не смог, чем ты здесь раньше занимался, – у него язык отказал.
– Я выполнял задания командования, – сухо отрезал Pax. – Форт, ты поступил весьма неблагоразумно, связавшись с Буфином. Он может выдать нас; тогда придётся уйти и внедряться снова. Мы потеряем время, которого и так в обрез. Чтобы не сгореть, переночую в другом месте. За еду спасибо; я возьму её с собой. На тебя у безопаски чёрных ничего нет... хотя ты сумел засветиться на Губе.
– Смотришь новости по мобику?
– Такая у меня служба. Одно утешает – что ты поспешил сменить платье.
– Буфин надоумил.
– Хм, вот не думал, что он будет полезен... Где он остановился, кстати?
Форт ответил, не глядя на Раха – сумку тот так и не разобрал, пришлось заняться самому.
– Совет – отделайся от него, и поскорей. Нам не нужна обуза. Каковы результаты осмотра ЛЭП?
– Наконец заговорили о деле... А то сперва Буфин мне мозги клепал, что ты – привидение, теперь ты уверяешь, что Буфин – скользкий типчик. Я на его счёт не обольщаюсь. Если подорвусь на люгере, который он сосватает, Буфин даже свечку за упокой души не поставит, а только посмеётся в «Кабарете», как ловко нагрел очередного оленя.
– Значит, ты сможешь расстаться с ним без печали. Давай про ЛЭП; это важней.
– Мы обошли не все окраины, но побывали как раз там, где следует. Выкладывай карту; сейчас тайное станет явным.
Pax разложил планшет; скромная пластинка величиной с ладонь раскрылась на полу в порядочных размеров мозаичный экран. Вид Аламбука сверху рисовался стеклянной глубиной; разведанные тоннели и ярусы подземных помещений обозначились бело-голубыми объёмами в синеве камня, а сооружения на поверхности прописывались красноватыми тенями.
Форт представил, сколько людей Ониго погибло, чтобы пополнить трёхмерную карту Чёрного города изображением какой-нибудь потайной камеры или скрытого тоннеля – и проникся уважением к ушастым человечкам. Эти маленькие существа с хвостиками и совиными глазами умели горячо любить свою неласковую, сумрачную родину, состоящую из нор, колодцев и пещер, где, как плакал Иов, «мрак и смертная тень, где тёмная темень и мерцает мгла... где даже и самый свет – тьма». Они бились в каменных ходах, где не разойтись двоим, а потому один должен умереть. Пока другие миры жестами богов расчерчивали сферы жизненных интересов по линейке длиной в килопарсек, здесь люто сражались за сажени, даже аршины жилого пространства, чтобы отвоевать место для детской люльки и многоэтажной семейной кровати. Да, ньягонцы выжили в аду и, когда выйдут из земли, смогут задать жару любой цивилизации – нет злей бойцов, чем те, которые умеют драться за каждую пядь.