Оборотни
Шрифт:
— Тс-с! — сказал один из слушателей. — Товарищ читает.
Это был Мироненко. Боллард тихо уселся среди слушателей, и чтец продолжил:
— «…И благословил их Бог, говоря: плодитесь и размножайтесь, и наполняйте землю»…
Эти слова Боллард слышал и раньше, но сегодня они звучали для него по-новому.
— «…и владычествуйте над рыбами морскими, и над птицами небесными»…
Он взглянул на сидящих кольцом слушателей, а слова продолжали сплетаться в знакомую фразу:
— «…и над всяким животным, пресмыкающимся по земле».
Где-то рядом завыл зверь.
Скотт
Сон волка
Калифорниец Скотт Брэдфилд (Scott Bradfield) живет на два дома: в Лондоне и на Западном побережье Америки. Получив степень доктора философии по американской литературе в Калифорнийском университете в Ирвайне, он в течение пяти лет занимался преподавательской деятельностью. Именно тогда в различных журналах и антологиях появились его рассказы, рецензии и эссе. Он автор таких книг, как «Тайная жизнь домов» (The Secret Life of Houses), «Благие порывы» (The History of Luminous Motion), «Привет с Земли» (Greetings from Earth), «Что происходит с Америкой» (What's Wrong with America).
«„Сон волка“ (The Dream of the Wolf) первоначально был задуман как типичный рассказ об оборотнях, — объясняет Брэдфилд, — но я скоро понял, что меня больше интересует не физическое перевоплощение, а эмоциональное. Это рассказ об одиночестве и, наверное, самая грустная история, которая тогда пришла мне в голову».
После появления в британском журнале фантастики «Интерзон» (Interzone) рассказ вошел в однотомник Брэдфилда, а также был напечатан в других изданиях, включая два учебника для колледжа. Он был адаптирован Патриком МакГратом (Patrick McGrath) для одной из серий — удостоившейся премии — телевизионного фильма «Тайная комната» (The Hidden Room). «Это одна из моих лучших вещей», — говорит автор. Надеюсь, что вы согласитесь…
Без сна человек не имел бы никакого повода для деления мира на две половины.
— Прошлой ночью мне приснилось, что я превратился в аляскинского тундрового волка Canis lupus tundarum, — заявил Ларри Чамберс, глядя на тарелку горячей овсяной каши, чашку кофе и пончик с джемом. — Меня окружала бескрайняя белая равнина в заплатках скудной растительности. Я стремительно мчался, ощущая жаркое биение крови. Я чувствовал себя необычайно ловким, голодным, всемогущим. — Ларри схватил пончик — красный джем струйкой потек по руке. — У меня были огромные челюсти, мощные мозолистые лапы. — Он откусил еще кусочек пончика и начал жевать с открытым ртом. — Шкура моя была толстой, белой и теплой. Холодный ветерок доносил запахи лисы, кролика, оленя, грызунов, птиц, моллюсков…
— Кэролайн! — Шеррил Чамберс потянулась за мокрым полотенцем. — Я тебя очень прошу, ешь, пожалуйста, над столом. Ты только посмотри! Твои новые туфельки все в каше!
Кэролайн во все глаза смотрела на отца, уперев подбородок в край стола. В кулачке она крепко держала измазанную ложку.
— Я услышал шум за спиной и обернулся. — Ларри грел руки о белую кофейную чашку. — Мышь замерла — всего на какой-то миг, — и тогда я сделал бросок и придавил ее
— И что же ты сделал, папочка, что ты сделал с мышкой?
Ларри посмотрел на радиоприемник. Радио глухо вещало: «По данным наблюдений с вертолета нашей радиостанции на понедельник двадцать третьего марта, перевернувшийся бензовоз заблокировал движение по дороге в центр города…»
— Я ее съел, — ответил Ларри.
Часы показывали 8.15.
— Кэролайн, доедай скорее кашу, пока она не остыла.
— Но, мамочка! Папочка снова стал волком. Он поймал мышку и съел ее.
— Я абсолютно уверен, что это был tundarum, — произнес Ларри, натягивая спортивную куртку.
— Пожалуйста, Кэролайн! Я не буду повторять дважды.
— Но я хочу доесть папочкин пончик.
— Доедай свою кашу, а потом мы поговорим о папочкином пончике.
— Я, наверное, вечером снова заскочу в библиотеку. — Ларри поднялся из-за стола. Его ложка застыла в окаменевшей каше, словно реликт в Ла Бри. [2]
2
Ла Бри — музей Ла Бри Тар Питс/Пэйдж. Знаменит своими палеонтологическими экспонатами.
— Конечно, дорогой. И, пожалуйста, купи на обратном пути молока. Постарайся не забыть!
— Я постараюсь, — сказал Ларри. — Я постараюсь, — добавил он, вспоминая сияющий белый лед и терпкий привкус крови во рту.
— Постой! Нагнись, пожалуйста. — Шеррил послюнила кончик салфетки. — У тебя все лицо в джеме.
— Это кровь, папочка! Эта мышкина кровь!
— Спасибо, — сказал Ларри и прошел в гостиную.
Кэролайн внимательно смотрела, как захлопывается кухонная дверь. Через пару секунд она услышала, как открылась и закрылась входная дверь.
— Папочка забыл поцеловать меня на прощание, — сказала она.
Шеррил свалила кастрюльки и сковородку в раковину.
— У папочки сегодня голова не тем занята.
Кэролайн подумала с минуту. Надкусанный пончик красовался в центре стола, словно обещание.
— Папочка съел мышку, — наконец заявила она и торжествующе взмахнула ложкой.
«Canis lupus youngi, canis lupus crassodon, canis niger rufus, — думал Лари, влезая в городской автобус на Беверли-Хиллс и Фэрфакс. — Волк мечты, волк мира». Он предъявил водителю проездной. «Волки в Юте, в Северном Нью-Мексико, на Баффиновой Земле, даже в Голливуде. Волки тайно присутствуют везде», — размышлял Ларри, протискиваясь сквозь толпу в проходе.
Пожилые дамочки угнездились на своих местах, словно птички на проводах.
— Ларри! Привет, чудила! — Эндрю Притовски помахал ему своим «Уолл-стрит джорнэл». — Присаживайся. — Он положил портфель себе на колени, освобождая место у окна. — Дай отдых измученным мозгам. Они тебе еще пригодятся!
— Спасибо, — сказал Ларри и стал вспоминать экзотический послеобеденный сон. « Canis lupus chanco,тибетская газель, сумерки. Его стая завалила газель, кровь оросила серую пыль, словно капли дрожащей ртути».