Оборотни

Шах Эдди

Ученый был голым. Тело, неправдоподобно белое на фоне красной кровати, очевидно непривлекательное при жизни, теперь выглядело какой-то гротескной тушей: большое брюшко сползло на бедра, а талия стала почти плоской.

Это было странное зрелище, отвратительное в своей садистской изощренности: обе его руки были отрезаны выше локтя и положены друг на друга так, что кисти, согнутые и скрученные, изображали свастику.

Почти час Эдем оставался в своей комнате, прежде чем у двери появился

глава сыскной полиции. За это время он дважды видел Такера.

— Какого черта вы вызвали полицейских?

И:

— Достанется же вам от управления!

Кроме того, он видел Билли, которая зашла провести с ним минут десять и мало что говорила, а также местного доктора, который перевязал ему палец на ноге и посоветовал несколько дней не ходить на работу.

Он не был готов рассказывать полиции больше того, что те и так уже знали.

— Видели вы кого-нибудь? Ничего подозрительного в отеле?

— Ничего, — ответил он.

Полицейский покачал головой. Он был в затруднительном положении, понимая, что в этом деле много чего намешано. Но ЦРУ уже предостерегало его начальство, и ему приходилось ограничиться простыми вопросами. Распоряжайся он сам, всех бы забрал в полицию и допросил бы по всей строгости. А так что?

Когда полицейский ушел, Эдем лег на кровать. Он осознавал, что происходило в его голове: там боролись силы добра и зла.

Отстранись от этого. Все закончено. Отправляйся дамой, к «Эмме», «Стиду» и к домашней готовке Лили.

Но ты же знаешь, кто эти мерзавцы! Накрой их. Ведь ты никогда раньше не сторонился работы, никогда не оставлял ее незаконченной. А они завязали проклятый кусок проволоки на твоем большом пальце ноги и потешались над тобой.

Уезжай домой, Эдем. Это не место для тебя. Занимайся собственным делом, отправляйся домой.

Не могу, Маркус. Они кружили вокруг меня, и я не могу этого оставить.

Брось все немедленно.

Почему? Это не по мне.

Как всегда, победила темная сторона.

Он надел пальто, спрятал браунинг в заплечную кобуру, прихватил дополнительные патроны и вышел.

Коридор тщательно охранялся, в обоих его концах стояли полицейские. Он заглянул в номер Триммлера и увидел разворачивавшуюся активность. Доктора, полицейские фотографы, все эти томы, дики и хэнки из полицейских служб. Должно быть, в остальной части этого старого города вечером наступило спокойное время.

— Куда вы идете? — спросил Такер, увидев его.

— Подышать свежим воздухом.

— Вам не следует покидать

отель.

— Почему? Охранять больше некого.

— Вы должны оставаться здесь.

— Я больше не работаю на ваших людей.

— И все же я не думаю…

— Может, вы меня арестовали?

— Вы гнусный хитрец. — Такер сознавал свою здесь ненужность. — Они захотят увидеть вас. — Он сделал последнюю отчаянную попытку. — Послушайте, они захотят узнать, что произошло на самом деле.

— Спрашивайте у Билли. Она вошла туда вместе со мной.

— Она говорит, что у вас в руке был пистолет, когда она вас увидела. Что вы подозревали возможность случившегося. Это правда?

— Не глупите. Не думаете же вы, что я отрезал его руки своим пистолетом?!

— Но зачем он вообще, этот пистолет?

— А чего вы от меня ждали? Вас здесь не было, Такер. Я был предоставлен самому себе.

Агрессивность Эдема сработала. Цэрэушник заметно побледнел от этого напоминания о своей опрометчивости.

— Я же сказал. Говорят, что вы хотели… какое все дерьмо…

— Ваши люди. Ваши проблемы.

Билли перехватила Эдема, когда он поджидал Фрэнки, чтобы проехать в город. Коричневая сумка, как всегда, была перекинута через его плечо.

— Такер сказал, что вы хотите уехать. Зачем? — спросила она.

— Нет смысла ошиваться здесь. Все кончено.

— Могу я поехать с вами?

— Нет. Вы же из ЦРУ. Они потребуют от вас отчет.

— Я начинаю понимать вас, упрямый парень. У вас опять в глазах тот давешний блеск.

— Не ищите того, чего нет.

— Они говорили, что вас тянет к смерти.

— Пустяки. Мне просто не нравится, когда меня пытаются задвинуть.

— Кто же?

— Мне просто нужно выбраться отсюда. А как вы? Получше?

Она не обратила внимания на его озабоченность. Ее плохое самочувствие никого не волнует. И когда он невольно напомнил об этом, она почувствовала, как тошнота подступила к горлу, и надо было как-то удержаться.

— Могу я все же поехать с вами? Одной здесь невмоготу.

Эдем положил руку ей на плечо.

— Так надо. Не спрашивайте меня почему. Просто… оставайтесь здесь, пока я не вернусь.

Он забрался в такси и хлопнул дверцей. Билли стояла на тротуаре и наблюдала за ним; он помахал ей, пытаясь успокоить. Не в силах дальше сдерживать рвоту, она метнулась обратно в отель.

— Куда теперь? — спросил Фрэнки.

— Не спеша к Французскому кварталу. Поехали.

«Кадиллак» тронулся с места и повернул на Кэнел-стрит.

Через зеркальце заднего вида Эдем смотрел, как Билли побежала в отель. Он сожалел, что бросает ее в такое время, но ему нужно было остаться наедине с собой.