Обоюдоострый меч

Мартин Томас

– Просто сумасшествие.

Когда же он поднял глаза вновь, в них светился неприкрытый вызов. Казалось, совершенно другой человек на равных встретился взглядом с Эрельваром.

– Ладно уж, – заявил он. – Может, именно это мне и надо сделать, если на то пошло. Я студент Нью-Йоркского университета. Вчера я пошел на занятия доктора Энгельмана и вызвался добровольно выступить подопытным в его экспериментах со сном. Когда я пришел сегодня вечером, он предупредил меня, что у меня могут возникнуть весьма яркие сновидения

и что это в порядке вещей. Вот. Все это только треклятый сон.

Эрельвар опешил. Гнев его сменился крайним недоумением, и он растерянно поглядел на Артемаса. Терон и Фелинор поступили точно так же.

– Он говорит правду, – признался Артемас с таким видом, будто его подвела собственная магия.

– Нет, – возразил Терон. – Он говорит не правду, а то, во что верит.

– Это и есть правда, – запротестовал Уилкинсон. – Все это ненастоящее. А какая мне разница? Вы ведь тоже ненастоящие. Я хочу лишь проснуться, и чтобы все это кончилось. – Он уронил голову на скрещенные на столе руки и разрыдался.

Теперь ясно, чем объясняется его утренний припадок, подумал Герон. Он проснулся и обнаружил, что пребывает все в том же «сне», который длится уже седмицу. Потянувшись через стол, ТеРон взял юношу за локоть.

– Уилкинсон… Стив, послушайте меня. Тот поднял залитое слезами лицо.

– Это не сон, – промолвил Терон. – Должно быть, этот… эксперимент пошел как-то не так. Волшебство Артемаса каким-то образом вырвало вас из дома, но все окружающее вполне реально.

– Никакого волшебства нет и быть не может, – огрызнулся Стив.

– Что?! – переспросил Артемас.

– Никакого волшебства нет и быть не может.

– Я понимаю, что вам трудно признать это, – сказал Терон, – но надо, ради сохранения вашего же здравого рассудка.

Уилкинсон пробормотал что-то на своем родном языке, не глядя на Терона и покачивая головой. Терон вопросительно взглянул на Артемаса.

– Он сказал: «Замечательно, теперь мою душу подвергают рассмотрению в моем собственном сне», – пояснил Артемас. – Боюсь, перевод весьма приблизительный.

Терон вздохнул.

– Я предлагаю позволить господину Уилкинсону вернуться в свои покои или куда он пожелает. Рекомендую от дальнейших расспросов воздержаться.

– Согласен, – поддержал Эрельвар. – Полагаю, мы услышали все, что он может сказать нам. Морфаил, сопроводи нашего гостя в его покои.

– Слушаю, мой господин.

– Нет, – возразил Терон. – Эрельвар, позвольте ему идти, куда он сам пожелает.

– А вы уверены, что это разумно при подобном состоянии рассудка?

– По-моему, это необходимо, если при нем будет сопровождающий.

– Ладно. Морфаил?

– Понял. Стив?

– Точно, – подал голос Стив. – Тебе придется сопровождать чокнутого повсюду.

Терон проводил взглядом Морфаила и Уилкинсона, удалившихся из зала совета.

Чуть позже можно будет найти благовидный предлог, чтобы навестить его.

– Итак, теперь по моему дворцу бродит сумасшедший, – заметил Эрельвар.

– Нет, – не согласился Терон. – По крайней мере, пока не сумасшедший. Как ты считаешь, Артемас?

Артемас смотрел на дверь, только что закрывшуюся за Уилкинсоном, не обращая внимания на беседу Терона и Эрельвара.

– Это объясняет многие вопросы, над которыми я ломал голову, – сообщил чародей.

– То есть?

– Ну, призыв, посланный мной, не должен был призвать существо материальное. Однако, если дух его блуждал во сне…

– То его тело осталось на месте? Значит, его сочтут мертвым?

– Нет, скорее всего, тело умрет не сразу. Если о нем будут хорошо заботиться, оно может прожить весьма долго, не менее двух месяцев.

– Сможет ли он вернуться? – поинтересовался Эрельвар.

– Если его здесь убьют, возможно, он и вернется, но потрясение погубит его. Особенно если другое тело ослабеет.

– Если Сновидец – он, – проронил Эрельвар, – то мы обречены.

– Он самый и есть, – сказал Терон.

– Откуда у вас такая уверенность?

– Разве вы не Паладин Мортоса – «Десница Смерти»? Разве вы не «извлекли» его в Пылающих Холмах?

– При нем нет меча.

– Сомневаюсь, что пророчество уж настолько буквально, владыка Эрельвар.

– Несомненно. И что же нам с ним делать? Дарина уже продемонстрировала свое желание заполучить его, и, по вашим же настояниям, я не могу запереть его и приставить охрану.

– У меня имеется предложение, каковое вряд ли придется вам по вкусу.

– Слушаю.

– Свяжите его присягой.

– Что?! Сделать этого… безумца собственным фелга? А с чего вы взяли, что он вообще согласится?

– Может, и не согласится. Но если согласится, это решит часть ваших проблем. Вам легче будет диктовать ему, где находиться, да вдобавок вы сможете научить его стоять за себя. Видят каниры, ему это крайне надобно.

Эрельвар на добрую минуту погрузился в молчание. Терон спокойно ждал, пока барон обдумает его совет.

– Хорошо, – наконец сказал Эрельвар. – Не вижу основательного резона, возбраняющего поступить подобным образом, хотя это и может меня прикончить.

– Я видел, как вы обучаете своих людей, Эрельвар, – улыбнулся Терон. – Скорее, это вы убьете его. Хотя у меня имеются некие предложения и на сей счет…

Стив озирал равнину. С крепостной стены ему были видны три реки, втекающие в Кворин. Морфаил сообщил их названия: с севера – река Абсентиан, на востоке – Пенный Гребень, а на западе – Лирмен, сиречь Каменная Песнь. По словам Морфаила, в Кворине эти три реки сливаются, образуя Терпкую Лозу, несущую свои воды на юг и окружающую Кворин водой.