Обожравшийся каннибал

Филипс Джадсон Пентикост

Джон озабоченно осмотрел заполненный людьми вестибюль, стараясь отыскать Харди. Лейтенант беседовал у газетного стенда с коренастым мужчиной. На мгновение его взгляд задержался на Джоне, но он не подал и виду, что узнал его, только потрепал по плечу своего коренастого собеседника, а потом отошел в другой конец вестибюля. У одной из витрин стоял высокий худой мужчина. И снова рука Харди опустилась на плечо этого человека. Такой маневр он повторил еще дважды. После того как таким образом был идентифицирован четвертый человек, Харди снова взглянул

на Джона и исчез где-то у лифтов.

– - О Боже!
– - тихо произнесла Элисон.

Джон обернулся и увидел, что к ним приближается странная пожилая дама. Ее шляпа была похожа на прилавок продавца фруктов, а лицо скрывалось под вуалью. Норковый жакет сиял под светом многочисленных люстр и походил скорее на палатку. На руках дама держала черно-белого японского спаниеля.

– - Сумасшедшая старуха, -- сказала Элисон.
– - Миссис Джордж Хевен, она занимает пентхаус рядом с Муном.

– - Та самая, которая интересуется собачьими кладбищами?

– - Та самая! Будь с ней любезен, Джонни, и, ради всего святого, поговори с Тото!

И это было все, о чем Элисон успела его предупредить. Миссис Хевен налетела на них, словно скоростная яхта.

– - Ну, Барнуэлл!
– - заявила она голосом, похожим на выстрел старинной пушки.

Люди оглянулись и больше уже не спускали с нее глаз. Она была для них вроде музейного экспоната.

– - Доброе утро, миссис Хевен, -- поздоровалась Элисон.
– - А как сегодня наш дорогой маленький Тото?
– - Ее голоса было просто не узнать.

– - Обиделся на меня, -- сообщила миссис Хевен.
– - Я сегодня дала ему только отправить свои надобности, а он ожидал, что мы пойдем в парк в это время дня.
– - Стеклянные глаза уставились на Джона.
– - А это кто такой, Барнуэлл?

– - Джон Уиллс -- миссис Хевен, -- представила их друг другу Элисон.

– - Здравствуйте, миссис Хевен, -- сказал Джон, тронув рукой головку спаниеля.
– - Привет, приятель!

Спаниель скорчил самодовольную рожу.

– - Я хочу, чтобы мы поговорили о моем ленче в четверг, Барнуэлл. Как вы собираетесь осветить в прессе вопрос о кладбище?

– - Могу я прийти к вам завтра утром?

– - Если только сможете ко мне попасть, -- заявила раздраженная, завернутая в меха дама и посмотрела вокруг себя.
– - Этот невыносимый Мун с его проблемами! Я не могу подойти к своей входной двери без того, чтобы не столкнуться с полудюжиной полисменов с Манхэттена. Если он хочет быть убитым, то должен это делать с меньшим шумом. Десять утра завтра вас устроит, мисс Барнуэлл?

– - Вполне, миссис Хевен.

Миссис Хевен снова устремила свой стеклянный взор на Джона.

– - А вы не можете быть плохим человеком, Уиллс, -- решила она.

– - Надеюсь, что так, -- кивнул Джон.

– - Пообщались с Тото. Я всегда говорю, что люди, которые любят собак, не могут быть такими уж плохими. Зайдите ко мне как-нибудь на чашку чая.

– - С удовольствием, -- слегка

поклонился Джон.

– - Там увидим. Десять часов, Барнуэлл.
– - И, распустив паруса, эта странная леди двинулась к лифтам.

– - Ох!
– - вздохнула Элисон.

– - Спасибо за подсказку о Тото. Она рассмеялась:

– - Вот уже семь месяцев, как мисс Хевен купила тот пентхаус, но за это время она так и не сказала ни слова мистеру Шамбрэну. Это его беспокоит. Он единственный из всего штата отеля, кто не любит шуток. Любишь меня -- люби мою собаку. Видите ли, он никогда даже не пытался поговорить с Тото! Ну, пойдемте к нашему столику, если только мистер Кардоза оставил его для нас. Вы сможете прорваться через эту толпу?

Они с трудом протиснулись к бархатному канату, загораживающему вход. Мистер Кардоза, холодный, словно кусок льда, дал им пройти. Люди, оставшиеся за веревкой, смотрели на них как на злодеев.

– - Рассчитываю получить за это хотя бы билет в театр, мисс Барнуэлл, -сказал Кардоза, провожая их к столику в уже почти полностью заполненном баре.

– - Посмотрим, -- откликнулась Элисон.
– - Я не всегда выполняю то, о чем меня просят.

Старший официант, вежливо улыбаясь, выдвинул для нее стул.

– - Я всегда знал, что у него две головы, -- сказал он.
– - Не думаю, что здесь вас может задеть случайная пуля.

– - Вы и в самом деле думаете...

– - Нет, я не думаю, что он вообще придет, если здесь так опасно, но извините меня...

Они едва успели сесть, как услышали возбужденные голоса. Великий Человек шел через вестибюль. Через некоторое время он появился у красного бархатного каната, отгораживающего вход в бар.

Это было в первый раз, когда Джон Уиллс видел его наяву. Он почувствовал, как напряглись его мускулы, и крепко сжал челюсти. Прохладная рука Элисон легла на его руку.

– - Спокойно, Джонни, -- сказала она.

Мун остановился в дверном проеме, высокомерно оглядывая публику. На нем был отлично сшитый темно-серый костюм, жилет в черно-белую клеточку и щегольской галстук. Ему можно легко было дать пятьдесят, хотя всем было известно, что ему семьдесят пять. Левой рукой Мун поглаживал маленькие усики, а правую держал в кармане брюк, позвякивая там монетами. Он ничего не сказал, но весь его вид говорил: "Ну, сосунки, посмотрите же хорошенько на меня!"

Джон отвернулся. Перед его взором снова встало измученное лицо отца, и он будто услышал его полный горечи голос: "Я не понимал, что наживаю врага, у которого есть власть, влияние и, сверх того, деньги, чтобы угнетать меня, пока я жив... или пока жив он".

– - Единственный, кто здесь выглядит как невинный простофиля, -- это репортер Уиллард Сторм, -- услышал Джон слова Элисон.

Он заставил себя снова посмотреть на вход. Мистер Кардоза, кланяясь, провожал Муна к столику. Прямо за Муном шел молодой человек в роговых очках, явно представитель прессы.