Обозначенное присутствие

Абдуллаев Чингиз Акифович

– Вы же сами сыщик, – зло пробормотал Фарух, – так мне сказал Яша. Неужели вы действительно тот самый Дронго? Я думал, что вы гораздо старше.

– Надеюсь, вы не считали меня ровесником Яши Джарджиева? – пошутил Дронго.

– Нет, – усмехнулся Фарух, – скорее моим ровесником. Скажите, что вам нужно, и быстро уходите. Иначе даже местные «пинкертоны» догадаются, что я сижу в ванной комнате больше, чем нужно.

– Собственно, я уже узнал все, что хотел узнать, – признался Дронго, – вы поселились здесь недавно?

– Как только поселился, так сразу и получил этих наблюдателей, – пояснил

Фарух. – Нужно уезжать отсюда. Думаю, что скоро меня здесь не будет. Надоели эти типы, не могу даже во двор выйти. Приходится притворяться больным и каждый раз вызывать к себе врачей. Зачем вы пришли? Что вам нужно? Яша попросил, чтобы я вам помог.

– Вы знаете Мастана Гасанова?

– Этого мерзавца? Конечно, знаю. Сейчас он уже известный олигарх, а когда-то начинал моим курьером, возил в Прибалтику нашу продукцию и привозил оттуда деньги. Почему вы спрашиваете? Проводите расследование против этого миллиардера?

– Почти угадали.

– Правильно делаете. Он всегда был трусливым и осторожным. Иногда это его спасало. В конце восьмидесятых он все бросил в Баку и переехал в Москву. Это был его первый удачный шаг. Потом он начал заниматься коммерцией. Второй удачный шаг. Нашел нужных людей. Опять повезло. Вовремя сбежал от своих московских компаньонов, когда на них объявили охоту федеральные власти. И вовремя переметнулся на сторону победителей. Наверно, я не прав. Он не просто трусливый и осторожный, но еще и удачливый сукин сын. Что он натворил?

– Мы сейчас проверяем. Но его недавно пытались убить.

– Когда у человека столько денег, у него обязательно появляются враги и завистники, – рассудительно сказал Узун Фарух. Он был на несколько сантиметров выше даже Дронго. Со своим баскетбольным ростом он казался несколько нескладным.

– Вы не знаете, кто хотел его устранить? – уточнил Дронго.

– Понятия не имею. Хотя по логике – одним из тех, кто его должен ненавидеть больше остальных, должен быть именно я. Тогда, в восемьдесят третьем, я взял на себя б'oльшую часть вины, выгораживая молодых. И получил больше всех. Мастан вышел гораздо раньше меня и очень умело распорядился своей долей. А когда освободился я, он уже переехал в Москву и даже не захотел мне помочь. Потом я снова послал к нему людей, но он снова отказал. В Белоруссии нам не повезло. Попали под очередную кампанию, и меня снова отправили в колонию. Хорошо, что распался Союз и меня не отправили куда-нибудь в Сибирь или на Урал. Белорусская колония по сравнению с сибирскими лагерями – это почти курорт. Но все равно – хорошего мало. Когда я вышел, он опять отказался иметь со мной дело. Этот мерзавец уже забыл, кому обязан своим первоначальным капиталом. Но я не обижаюсь, понимаю, что такова жизнь. Он сейчас известный человек, дружит с политиками и депутатами, его фотографии публикуют на страницах журналов. Зачем ему такой знакомый, как я? Все понятно. Но все равно – мерзавец! У скольких олигархов в друзьях ходят криминальные авторитеты, и никто не делает из этого трагедию.

– Похоже, что вы все-таки обижены на него.

– Бог ему судья. Я думаю, что он все равно рано или поздно «поскользнется». Как бы ни везло человеку по жизни, так или иначе наступает черная полоса. Когда везение заканчивается. И вот

тогда нужно быть готовым к серьезным неприятностям. Поэтому я давно махнул рукой на Мастана. Пусть живет как хочет. Я думаю, что он и так потерял на этом кризисе больше половины своего состояния. Каждому свое. У него свой бизнес, у меня свои интересы.

– Понятно. Спасибо, что согласились принять меня и ответить на мои вопросы. Надеюсь, что я смогу уйти незамеченным?

– Даже не надейтесь, – ухмыльнулся Фарух, – они возьмут вас в полный оборот. На улице вас уже ждет их «топтун». Как только вы выйдете, за вами начнут следить. Они наверняка решат, что вы связной, который приехал ко мне с предложениями от южной мафии. Да и внешность у вас не славянская. Я даже думаю, что вас сразу арестуют, как только вы отсюда выйдете, – почти радостно сообщил Ризаев, – будет даже смешно. Известный сыщик в роли подозреваемого в связях с мафией. Вам сложно будет оправдаться. На вашем месте я бы прямо сейчас позвонил в генеральное консульство, которое есть в Санкт-Петербурге. Вас придется выручать, а я ничем не смогу помочь.

– Ничего, – улыбнулся Дронго, доставая телефон, – что-нибудь придумаю.

– Думайте, – согласился Фарух, выходя из ванной комнаты.

Через минуту вышел Дронго. Хозяин дома уже сидел рядом с кроватью. Радиоприемник они выключили.

– Кирюша, предложи нашему гостю чай, – сказал Фарух.

– Нет, спасибо, – громко ответил Дронго, – лучше я пойду. Извините, что я вас побеспокоил. Я не думал, что вы настолько больны. Желаю вам поправиться.

Фарух одобрительно кивал головой, слушая Дронго.

– Когда вы думаете подняться? Что говорят врачи? – Дронго подумал, что просто обязан подыграть хозяину дома, который так любезно его принял.

– Говорят, что через месяц или полтора, – пытаясь не рассмеяться, заявил Фарух, – вашими молитвами я думаю подняться не раньше чем через месяц.

– Особенно моими, – не выдержал Дронго, – в другом месте я бы просто сразу отправил бы вас в храм на исповедь. Хотя вы мусульманин, если вообще верующий.

Фарух нахмурился. Хотел что-то возразить, но только махнул рукой.

– Я всегда был верующим, – сказал он громко, – и никогда не совершал бессовестных поступков. И об этом знают и мои друзья, и мои враги. До свидания.

– Прощайте, – Дронго вышел из комнаты. Он подумал, что пожимать руку криминальному авторитету будет слишком большой уступкой собственной совести. Выйдя из дома, он увидел уже знакомых собак, которых успели отвязать. Увидев его, они снова зарычали.

– Сидите тихо, – попросил Дронго, но, кажется, они не собирались его слушать. Он замер в дверях дома. Может, вернуться? Дверь открылась, и вышел Кирюша.

– Идите, – добродушно произнес он, – при мне они вас не тронут.

Дронго прошел мимо собак. Обе морды повернулись в его сторону, но рядом с ним шагал Кирюша, и вышколенные животные не двинулись с места. Дронго вышел на улицу. Посмотрел на дом, стоящий напротив. Там стоял автомобильный фургон. Поблескивали стекла открытых окон, откуда велось круглосуточное наблюдение. К ним уже подходил какой-то мужчина со стертым безликим лицом, какие бывают у типичных «топтунов»-наблюдателей. Дронго достал телефон.