Обратная сторона Луны
Шрифт:
– И все те избранные будут в храме? – недоверчиво спросил у Дандора Крейн. – Неужели они не попытаются сбежать?
– Они не могут сбежать, – ответил Дандор. – В пустыне не выжить никому, а в больших городах их тотчас же выдадут их светящиеся значки.
– Так они могут выбросить те значки, – возразил Крейн, но учёный покачал головой.
– Нет, на Бэре каждый должен всегда носить свой значок. Знать и класс учёных никаких значков не носят, потому что они освобождены от Жеребьёвки.
– Но что же произойдёт с теми избранными завтра? – спросил
– Нет, – печально промолвил Дандор. – Это судьба намного хуже смерти, которая… – Он прервался на полуслове. – Подходит принцесса! – прошептал он. – Будь теперь осторожен, Крейин!
Глаза принцессы Мары, когда та приближалась к Крейну, не отрывали изучающего взгляда от его лица.
– Куда ты так спешно выехал прошлой ночью, Лану? – спросила она. – Ты обещал сегодня мне рассказать.
Стало быть Лану был с принцессой, когда Дандор вызвал его в башню посреди пустыни. Крейн, похолодев, сообразил, что этой девушке он может запросто себя выдать.
– Не могу пока сказать, Мара, – попытался улыбнуться он. – Позже ты всё узнаешь.
Прекрасное лицо Мары вытянулось от удивления.
– Это первый раз, когда ты мне в чём-то отказываешь, Лану!
Внезапно Крейн вспомнил то, что ему сообщил Дандор: Лану глубоко любил свою невесту. И ломал голову, подыскивая ответ, когда их прервали. К нему приближались Сурп с Лигором. И вся знать на террасе умолкла, внимательно следя за тем, как могущественный вельможа с сыном подходят по каменной платформе.
С седовласого лица Сурпа всё ещё не сходило выражение ошеломлённого удивления, а проницательные глазки, когда он поклонился Филипу Крейну, что-то вычисляли. Лигор, с искажённым ненавистью красивым лицом, тоже поклонился, прожигая Крейна взглядом.
– Прошу дозволения покинуть вас, Ваше Величество, – попросил нетвёрдым голосом Сурп. – У меня срочное дело.
В душе Крейна поднялось пламя холодного гнева. И отозвался он, не выбирая слов.
– Ты хочешь сказать, срочное посягательство на мой трон, – резко поправил он Сурпа.
Со стороны знати донеслось аханье. А Мара, ранее немного отошедшая, посмотрела на Крейна неверящим взглядом.
Сурп казался вдвойне ошеломлённым этим внезапным обвинением. Рот его открылся в попытке что-то сказать.
– Если вы сомневаетесь в моей преданности, Ваше Величество, – задохнулся он, – то я…
– Я знаю, чего стоит твоя преданность, – презрительно прервал его Крейн. – Ступай, если желаешь. Твои козни нас не беспокоят.
Лицо Сурпа сделалось тускло-красным от этого резкого замечания. Но когда Лигор, с искажёнными ненавистью красивыми чертами, шагнул вперёд, словно собираясь что-то сказать, отец его сдержал. Старший аристократ шепнул что-то на ухо Лигору. А затем отец с сыном поклонились и ушли без дальнейших проявлений вежливости.
– И что на тебя такое нашло, раз ты так заговорил с Сурпом? – шепнул Крейну Дандор. – Лану бы никогда так не поступил. Он слишком боялся Сурпа.
– Ничего не мог с собой поделать, –
– Теперь Сурп с Лигором сразу же помчатся туда, где они там держат в заточении Лану, – сделал правильный вывод Дандор, сужая глаза. – Им захочется понять, каким же таким образом Лану удалось сбежать. И обнаружат, что ты самозванец. – Глаза старого учёного вспыхнули. – Погоди… я сейчас вернусь!
И прежде чем Крейн успел возразить, Дандор исчез, спешно проталкиваясь через толпу знати.
Филип Крейн ощутил лёгкую дрожь опасения, так как он остался предоставленным самому себе, в окружении знатных лиц, дружно смотрящих на него с озадаченным удивлением. Сможет ли он продолжить играть свою роль без находящегося рядом с ним Дандора?
Когда принцесса Мара приблизилась к нему, её прекрасное лицо выражало недоверие.
– Никак не думала, что у тебя хватит смелости бросить вызов Сурпу прямо ему в лицо, Лану! – воскликнула она.
– Сожалеешь, что я так поступил? – поинтересовался Крейн.
– Сожалею? – в её синих глазах словно сверкнула молния. – Ты же знаешь, сколько раз я пыталась заставить тебя держаться с Сурпом пожёстче, как часто я указывала тебе на те заговоры, которые он затевал против тебя.
Внезапно Крейна охватило безрассудство, и он рассмеялся.
– Да, ты предупреждала, – признал он. – Но сейчас Сурп и его заговоры волнуют меня меньше всего.
– Однако у Сурпа есть поддержка изрядной части народа, – напомнила ему Мара. – Народ устал от этой ежегодной Жеребьёвки – устал жить в тени постоянно висящего над ним страшного рока. А Сурп даёт всем льстивые обещания, что если королём будет он, то отменит всё это.
– Я смогу обратить народ на свою сторону, весь до последнего, когда пожелаю, – гордо и уверенно уведомил её Крейн.
И вдруг с изумлением сообразил, насколько сильно он, бессознательно, входит в роль марсианского короля. Он чуть ли не чувствовал себя настоящим королём Бэры, по праву.
Крейн знал, откуда взялось это ощущение – от отца. Наследственная матрица памяти, унаследованная им от Таркола, или Джона Крейна – хотя некогда и нарушенная, сейчас, под действием стимула нынешнего положения, вновь пробуждалась к жизни. Ему нельзя позволять ей чересчур уж пробудиться! Он должен остаться Филипом Крейном, втайне трудящимся ради блага Земли. Мара казалось озадаченной силой и властностью прозвучавшими в уверенных словах Крейна.
– Ты сегодня совсем иной, Лану, – задумчиво проговорила она.
По спине Крейна пробежал лёгкий холодок. Уж не переборщил ли он со своей ролью? А затем он увидел, как в глубине глаз Мары медленное загорается чего-то, вызвавшее у него волнение в крови. У него захватило дух.
– Думаю, – сказала она, – что я в конце концов буду не так сильно сожалеть о ритуале на следующей неделе.
– А что за ритуал произойдёт на следующей неделе? – спросил, не подумав, Крейн. И в следующий же миг он чуть не откусил себе язык. Так как на лице Мары отразилось изумление.