Обратная сторона луны
Шрифт:
«Дура! Какая же я дура! Как можно было оставить письма? Их надо было спрятать, сжечь! Я сама привела их на вокзал, указала время и место…»
Оля, опираясь о край стола, сил в ногах совсем не было, придвинулась к столу и упала на колени. Вот они, небрежно разорванные конверты, адресованные ей. Тут все: все ее тайны, его тайны… Его! Оля судорожно стала перебирать письма, пытаясь найти то единственное, в котором Алексей рассказал ей, что не обращался в волка уже семь лет.
«Виктор! Только он мог найти письма. Родителям бы это и в голову не пришло. Это все он!»
Наконец она нашла его. В отличие от других
«Он сразу увидел время и место, он не смотрел глубже» – убеждала себя Оля, но избавиться от тайны нужно. Вытащив листы, исписанные ровным красивым почерком, который она успела так крепко полюбить, Ольга рванула край. Потом еще и еще, на очень, очень маленькие кусочки, чтобы не склеить, не догадаться по обрывкам слов. Сердце бешено колотилось. Она так берегла эти листы и конверты. В них хранилась ее истинная любовь, в них была она настоящая, в них был Алекс… Где он теперь? Что с ним сделали?
В дверях повернулся ключ. «Наверняка, тоже работа Виктора. Дверь закрывается с обеих сторон, но ключ только один. Заведомо вытащил и переставил. Все продумал!»
Это был он. Как всегда хорош собой; на губах мелькнула улыбка, когда он увидел, чем она занимается.
– Я могу помочь, – спокойным голосом сказал он, прикрыв за собой двери.
– Уже помог! – бросила Ольга и попыталась собрать в кучку разбросанные вокруг нее обрывки бумаги.
Виктор, как и раньше, проигнорировал злой выпад. Прошел в комнату и присел на край кровати.
– А что я по-твоему должен был сделать? Помахать рукой уходящему поезду?
Ольга, насупившись, молчала.
– Мою невесту, женщину, которую я люблю, собираются увезти неизвестно куда, а я должен молча смотреть? Ты злишься, что я борюсь за свое счастье? Что сбиваю в кровь колени, чтобы вернуть тебя? Или, что мучаюсь ночами, пытаясь простить тебя?
– Я не просила меня прощать! – Оля попыталась встать, но сил не было. Попытка получилась жалкой, и осталась без внимания.
– А что ты предлагаешь?
Она не знала. Вернее знала, но сказать не смогла.
– Что ты молчишь? Не хватает смелости спросить, что стало с молодым поклонником?
Оля подняла глаза. Вопрос мог бы прочесть любой.
– Он в изоляторе. Его будут судить за дезертирство.
– Но он не убегал, он уволился! – возмутилась Оля.
– Это он тебе так сказал? Или ты сама так решила? Или военному трибуналу виднее?
– Это ты? Это твой отец?! – у Ольги в голове так ясно сложилась картинка: конечно, он все понял, ведь Алекс был в военной форме, и, само собой, ему ничего другого не пришло в голову, кроме как воспользоваться отцовскими связями. Не за попытку же сбежать с девушкой, садить человека в тюрьму? А вот за вероломное дезертирство – в самый раз. Скорее всего, уже все решено, и приговор будет лишь формальностью. Что с ним будет? – Что с ним будет?!
– Ничего страшного – отмотает лет пять по лагерям и вернется в наши стройные военные ряды, – Виктор опустился на корточки, чтобы смотреть ей прямо в глаза, попытался взять за руку, – Оля, так будет лучше…
Она одернула руку, стукнулась локтем об стол, но резкая боль не ранила ее так, как слова «отмотает лет пять», слезы вернулись,
– Пусти меня, – кричать не получалось, – пусти!
– Успокойся, я тебе обещаю, ты все поймешь, – Виктор одной рукой пригладил ее волосы, а другой прижал голову к груди, отчего его рубашка тут же намокла, – У меня не было выхода. Я люблю тебя.
Ей так хотелось кричать «А я нет! Я ненавижу тебя!», но она не посмела. В какой-то момент она осознала, что реветь у него на груди не так уж и плохо. Он так искренне и нежно прижимал к себе бьющуюся в истерике девушку, что она поверила его словам. «Только бы с Алексом все было в порядке, только с ним. На меня мне уже плевать…»
Когда слезы стихли, Виктор отодвинулся, лицо его снова стало серьезным, и Оля почувствовала себя не иначе, как нашкодившей школьницей. От нее уже ничего не зависело, она поняла, что все будет так, как он скажет, хочет она того или нет. Вся ее жизнь вдруг стала такой никчемной и уместилась в крепком кулаке этого мужчины. Он может вершить ее судьбу, может наказать, может простить, может понять…
– Тем ни менее я хотел бы знать, кто этот юноша и откуда ты его знаешь. Я не стал совать нос в твои дневники и переписки – только нужная информация. Но я должен знать…
Ольга поежилась. Как сказать, что сказать? Правду нельзя… А вдруг родители догадались?
– Я… – комок снова подступил к горлу, – Я знаю его со школы…
– Школьная любовь?
– Почти, – Оля сглотнула, продумывая детали своей лжи, – Я любила его брата, но он погиб.
От этих слов Ольгу передернуло, как от тока, но она сдержалась и продолжила:
– Его не стало, и я очень долго не могла прийти в себя. А потом Алекс прислал письмо, и в голове что-то щелкнуло. Я умоляю тебя, – Оля всхлипнула, – сделай так, чтобы его отпустили. Пожалуйста.
– Я сделаю все, что смогу. А ты? – Виктор прикоснулся к ее подбородку и приподнял голову так, что ей некуда было отвести глаза. И соврать уже точно не получится.
– Я… – слова снова застряли и не хотели выходить. Врать гладя прямо в глаза Оля не умела.
– Ты сделаешь все, что сможешь?
– Что?
Виктор встал и помог подняться Ольге. Бережно, как только мог, усадил ее на кровать, а сам присел около кучки разорванных писем.
– Оля, я просил тебя стать моей женой, – повисла пауза и в глазах Виктора Ольга заметила недобрый блеск. Быть обманутым мужчиной невозможно для такого человека, как он. Но Виктор сдерживает свой гнев, борется с ним, – И я не отказываюсь от своих слов. Но я не хочу, чтобы мои чувства были не взаимны. Вернее, не могу. Ты не представляешь, как мне сложно далось это решение – простить тебя! – Голос Виктора стал громче, он встал и навис над ней словно скала. – Ты совершаешь какие-то нелепые поступки, а я сгораю от стыда перед твоими родителями. Думаешь, они стали лучшего мнения обо мне, раз ты решила от меня сбежать? Или мой отец ничего не понял? Ему хотя бы хватило ума промолчать. Твоя же мать два дня причитает, чем же я не угодил их сладкой дочурке. А то, что у их чада в голове творится какой-то хаос вперемешку с непонятными чувствами к мертвому мальчику – это им в голову не пришло?!