Обратная сторона пути
Шрифт:
Огромные настенные часы неожиданно громко и назойливо принялись отбивать полдень, и их мерное «бамм! бамм!» напомнило наместнику, что время идет и что он должен что-то делать и где-то быть как раз сейчас. Правда, напомнить, где именно, часам было не под силу.
Харган выпрямился в кресле и сердито потряс головой, словно таким способом можно было утрясти нужные мысли и вытрясти лишние. Что-то он совсем расклеился, неудивительно, что пошли слухи о его невменяемости. Что бы сказали подданные, если бы увидели, как он с отрешенным видом шарит по столу и двигает ящики туда-сюда? Особенно если учесть, что ничего достойного
То есть как — нет?
Окончательно проснувшийся демон рванул левый верхний ящик.
Пусто.
Не веря своим глазам, он лихорадочно проверил остальные пять. Затем вынул все ящики и проверил, не завалилась ли пропажа за них, хотя статуэтка — не лист бумаги, чтобы спрятаться между ящиками и задней стенкой.
Мать Богов Пустыни исчезла. Вместе с лоскутом, в который была завернута.
Несколько мгновений Харган оторопело пялился на пустой стол и сваленные в кучу ящики. Затем сорвался с места и ринулся прочь из кабинета, на ходу требуя немедленно, вот прямо сию секунду, найти ему советника.
Шеллар нашелся в кабинете главы департамента, где эти братья по разуму, вдоволь натешившись разгадыванием корявой Ольгиной головоломки, успели перейти к обсуждению еще каких-то шпионско-розыскных дел.
— И я подумал: если преступник был в перчатках, зачем ему понадобилось протирать ручку и ключ? — как раз излагал брат Чань. — Это наводит на мысль, что из усыпальницы он вышел уже без перчаток. К примеру, во время убийства или транспортировки они испачкались в крови и от них пришлось избавиться. Причем он не просто их снял — что мешало снять их позже? — а именно оставил внутри. И если хорошенько поискать…
— Блестящая идея, брат Чань! — с энтузиазмом откликнулся Шеллар.
Серый туман рассеялся, и верные подданные выжидающе уставились на взъерошенного наместника.
— Шеллар, — торопливо выдохнул тот, — она пропала!
— Кто? — хором откликнулись оба. Даже беспокойства не скрыли. Привстали даже.
Харган остановился, вспомнив, что не намеревался обсуждать свою пропажу со всеми подряд и что глава департамента здесь лишний. Но не объяснять же ему теперь сей факт простыми словами, его и так уже сегодня из кабинета выставили, подумает еще чего-нибудь не то…
— Не «кто», а «что», — поправил он, дабы хоть частично успокоить хина, решившего, поди, что пропала Азиль, и намекнуть Шеллару на истинное положение дел. — Я полез в ящик стола — а там пусто.
— И обертка пропала или только сама вещь? — уточнил деловитый советник.
— И обертка тоже. Ты не брал?
— Я? Из вашего стола?
— Ну мало ли, вдруг боялся, что я опять каких-нибудь глупостей натворю или в очередной раз забуду ее взять…
— Нет, я намеревался всего лишь напомнить вам, чтобы вы не забыли, а контролировать вас подобным способом у меня и в мыслях не было. Вы не могли унести ее в свои покои? В спальню, например?
— Да нет.
— На всякий случай все же проверьте. Тот вариант, который пришел вам в голову первым, тоже проверьте — я не особенно верю в мистические перемещения предметов посредством сновидений, но могло статься, что вы действительно наведывались туда, однако по какой-то причине этого не помните. Если же оба предположения окажутся неверны, значит, кто-то банально пошарил в вашем ящике и прикарманил эту вещицу, возможно, не подозревая о ее истинной ценности, а возможно,
— Ладно, подожди, я проверю…
И Харган поспешил переместиться в свои покои, оставив советника самостоятельно изобретать объяснения для брата Чаня, который непременно пожелает сунуть свой нос в чужие секреты.
При всем его уважении к мнению мудрого брата Шеллара у наместника были несколько иные представления о «мистических перемещениях», и поиски он начал с места, наиболее вероятного на его собственный взгляд. Наскоро набросив на себя невидимость, он наведался в пустынный храм и осмотрел алтарь. Как ни обидно, советник оказался прав и на этот раз — статуэтка не вернулась на место, сон остался всего лишь сном.
Неохотно, но тем не менее добросовестно была проверена и вторая версия, предполагавшая, что божий посланник окончательно подвинулся рассудком, в состоянии помрачения таскает вещи туда-сюда и потом ничего не помнит. Харган тщательно обшарил спальню, лабораторию, кабинет, даже столовую, в которую не заглядывал уже больше цикла. Единственным утешительным результатом можно было назвать лишь тот факт, что он все еще в своем уме и память его не обманывает.
Оставался последний вариант, самый неприятный. Кто-то осмелился покопаться в его столе и украсть его вещь. Кем надо быть, чтобы совершить подобное? Бесстрашным наглецом? Чокнутым идиотом? Или, напротив, хитрым расчетливым мерзавцем, уверенным в безнаказанности и, более того, имеющим на то основания?
Умом Харган понимал, что валить все неприятности на ненавистного брата Аркадиуса и в каждой пакости подозревать одного его — глупо. Но именно он упорно лез в голову, стоило лишь подумать о чем-либо плохом. Даже в роли коварного шпиона, затаскивающего труп в усыпальницу, Харгану представлялся не кто иной, как глава ордена, хотя это и противоречило здравому смыслу. А уж спереть артефакт, утаенный от Повелителя заодно с нимфой, дабы потом торжественно предъявить и еще разок уличить наместника в нелояльности, — вполне в духе брата Аркадиуса, и ни логика, ни здравый смысл при этом не страдают.
Стоило бы, конечно, дождаться Шеллара, и пусть бы искал как положено, основательно, со знанием дела, но навязчивая мысль о виновности первосвященника и непреодолимое желание его разоблачить не давали наместнику покоя. Он даже успел в красках вообразить себя, объясняющего Повелителю, кого тот пригрел на груди и как сей мерзкий таракан распорядился его высочайшим доверием, а рядом советник цитирует свой любимый уголовный кодекс с комментариями, а напротив презренный вор пытается оправдываться, жалко и косноязычно, но Повелитель ему больше не верит… И так соблазнительно все это смотрелось в воображаемом варианте, что Харган не выдержал и все-таки отправился в храм, хотя какая-то уцелевшая часть рассудка и пыталась робко напомнить, что даже если брат Аркадиус и в самом деле так низко пал, у него хватит и ума, и наглости от всего отпереться, выставить себя невинной жертвой, свалить все на самого же Харгана, да так умело, что Повелитель ему за милую душу поверит. И надо бы хоть советника с собой взять, ибо самому господину наместнику бесполезно тягаться с первосвященником по части лживых речей, подстав и интриг. Но Харгана уже понесло, и от голоса разума он только раздраженно отмахнулся.