Обратная сторона успеха
Шрифт:
Однажды мы пошли на спектакль «Суровое испытание», новую пьесу Артура Миллера, где играли Артур Кеннеди, Е.Г. Маршалл, Беатрис Стрейт и Маделайн Шервуд. Спектакль стал выдающимся событием в театральной жизни. Джоджи была очарована и, когда занавес упал, обратилась ко мне:
– Кто ставил пьесу?
– Джед Харрис. Он ставил «Дядю Ваню», «Кукольный дом», «Наш городок» и «Наследницу».
– Потрясающе! – воскликнула она. – Как бы я хотела работать с ним!
Я взял ее за руку.
– Только если ему
Глава 24
На следующее утро мы отплыли в Лондон и пересекли океан без особых трудностей, не пережив ни одной бури. Казалось, это плавание было отражением моей теперешней жизни. Я женат на обожаемой женщине, работаю по контракту с лучшей студией Голливуда, занимаюсь любимым делом.
Когда корабль пришвартовался в порту, мы добрались до Лондона на лодке, провели там несколько дней, а потом отправились в Париж, где остановились в прекрасном отеле «Ланкастер» на рю де Берри. При отеле был живописный сад – туда подавали обеды и напитки.
Первым делом я позвонил в парижский офис «Юнайтед артистс» и поговорил с директором, мистером Бернсом.
– Мистер Шпигель предупредил, что вы позвоните, мистер Шелдон. Когда хотите посмотреть фильм?
– Не важно. В любое время.
– Как насчет завтрашнего утра? Скажем, в десять часов?
– Договорились.
Мы с Джоджи весь день бродили по городу, а вечером пошли ужинать в «Максим».
Утром, пока я одевался, Джоджи продолжала лежать в постели.
– В десять мы должны смотреть фильм, дорогая. Пора вставать.
Но она покачала головой:
– Я немного устала. Иди один. Я останусь в постели и отдохну. Не забывай, сегодня нам еще предстоит ужин и театр.
– Ладно, лежи. Я недолго.
Из «Юнайтед артистс» за мной прислали лимузин. В офисе меня приветствовал мистер Бернс, высокий мужчина с приятным лицом и густыми серебряными волосами.
– Рад познакомиться. Почему бы нам не пойти прямо в кинотеатр?
Мы вошли в большой зал, где, кроме нас, был только один человек, тощий, невзрачный коротышка. Единственной выдающейся чертой его внешности были глаза – блестящие, словно пронизывавшие собеседника. Нас познакомили, но я не расслышал его имени.
Картина началась. Это оказался французский вестерн, к тому же отвратительно поставленный. Я был уверен, что Сэм Шпигель вряд ли им заинтересуется.
Устав смотреть на экран, я отвернулся. Мистер Берн и мой новый знакомый, сидевшие через проход, были погружены в беседу.
– …и я сказал Зануку: ничего из этого не выйдет, Дэррил… Гарри Уорнер пытался подписать со мной контракт, но он такой ублюдок… а за ужином Дэррил сказал мне… – трещал незнакомец.
Кто он такой, черт возьми?
Я подошел к ним.
– Простите, я не расслышал, как вас зовут.
Он посмотрел на меня и кивнул:
– Харрис. Джед
Должно быть, моя улыбка была на удивление широкой.
– Я знаю кое-кого, кто умирает от желания познакомиться с вами.
– Правда?
– Чем вы сейчас заняты?
– Ничем особенным, – пожал он плечами.
– Не согласитесь ли поехать со мной в отель? Я хотел бы познакомить вас с женой.
– Конечно!
Уже через четверть часа мы были в саду «Ланкастера». Я позвонил Джоджи снизу:
– Привет!
– Привет! Вернулся? Как картина?
– Менее чем. Спускайся в сад. Пообедаем.
– Я не одета, дорогой. Может, закажем обед в номер?
– Нет-нет, ты должна спуститься. Я хочу познакомить тебя с одним человеком.
– Но…
– Никаких «но».
Джоджи наконец согласилась, и я торжественно представил ее Джеду:
– Это моя жена Джоджи. – И, взглянув на нее, медленно произнес: – Джоджи, это Джед Харрис.
Она просияла.
Мы уселись. Джоджи была счастлива познакомиться с самим Харрисом, и они битый час болтали о театре, прежде чем заказать ленч. Джед был само очарование. Безупречно вежлив, обаятелен и остроумен! Я чувствовал, что обрел нового друга.
Во время обеда он вдруг сказал:
– Ваша работа мне очень нравится. Как смотрите на то, чтобы написать для меня пьесу?
Писать пьесу, которую позже поставит Джед Харрис, означало, что мне предстояло работать с мастером.
– С удовольствием! – воскликнул я и, поколебавшись добавил: – Только, боюсь, сейчас у меня нет никаких идей.
– Зато есть у меня, – улыбнулся он и принялся рассказывать мне разные сюжеты. Я слушал, но неизменно говорил после каждого:
– Это меня не волнует.
Или:
– Не думаю, что это меня заинтересует.
Или:
– Это уже где-то было.
Наконец после полудюжины вариантов он изложил еще один, который мне понравился. Речь шла о женщине – эксперте по производительности труда, которая едва не разогнала всех служащих фирмы, куда была послана на проверку, но влюбилась и стала человечнее.
– Да, эту тему можно развить, – сказал я Джеду. – Но к сожалению, мы с Джоджи завтра уезжаем. Хотим попутешествовать по Европе.
– Без проблем. Я поеду с вами, и мы сможем работать над пьесой.
Я немного удивился, но все же согласился:
– Прекрасно.
– Куда вы направляетесь?
– В Мюнхен, повидаться с друзьями. Он венгерский драматург по имени…
– Ненавижу венгров. В их пьесах никогда не бывает второго акта, как, впрочем, и в их жизни.
Мы с Джоджи переглянулись.
– В таком случае, Джед, может, лучше…
Он поднял руки:
– Нет-нет, все в порядке. Я хочу сразу же начать работу над пьесой.
Джоджи взглянула на меня и кивнула.
Вот так все уладилось.