Обратная сторона вечности
Шрифт:
В полном молчании спутники дошли до конца пещеры. Там, у стены, стояли два огромных трона, вырубленных из громадных камней. Они были довольно грубо сработаны и разительно отличались этим от прочих изделий мастеров йаш чан. Но при первом же взгляде на богов становилось понятно, отчего работа была настолько основательной, но простой и безыскусной.
Перед Каэтаной высились две глыбы. Более всего они напомнили ей огромные кряжистые дубы, обвитые плющом, обросшие мхом, но с маленькими пронзительными сверкающими глазами. Их косматые головы росли прямо из туловища — шеи не было. Плечи занимали пространство,
— Подойди, — поманил Каэтану один из великанов.!
— Слева Ан Дархан Тойон, а справа — Джесегей… — быстро шепнул ей на ухо Хедерге.
— Мы долго ждали тебя, — проговорил второй бог.
Голоса ан Дархан Тойона и Джесегей Тойона были похожи на грохот водопада или горного обвала. Слова носились под каменными сводами, отражаясь от стен и колонн, и тяжело падали вниз, к ногам посетителей.
— Ты пришла, когда смогла, мы не виним тебя, — грохочет Ан Дархан.
— Но у тебя осталось мало времени. Эту часть игры твой Враг выигрывает, добавляет Джесегей.
— Наш Враг, — роняет Ан Дархан вскользь.
— Я приветствую вас, могучие боги йаш чан. Я рада вас видеть и прошу простить возможную неловкость, — говорит Каэ. — Я многого не помню. Ваша мудрость мне очевидна, может, вы знаете и мою судьбу — тогда вы поймете меня, если я ошибусь.
— Мы поможем тебе, — успокаивает ее Джесегей.
— Мы и ждем тебя для этого, — говорит Ан Дархан.
— С тобой пришло само Время, — рокочет первый великан.
— Мы приветствуем и его, хотя для нас оно очень долго не существовало, вставляет второй.
— Я помню, — вздыхает Барнаба шумно.
Каэтана видит, что Хехедей и Хедерге смотрят на него как на диковинку.
— Ты родилась после страшной войны, — начинает рассказ Ан Дархан Тойон, но эта война была не первой и отнюдь не самой главной. После главной войны, в которой был уничтожен почти весь известный мир, твой отец захватил власть над Арнемвендом, пользуясь тем, что большинство прежних богов были либо убиты, либо обессилены настолько, что не могли оказать достойного сопротивления. Мы с братом остались целы в той давней битве, но что мы могли сделать вдвоем?
— Однако, — продолжает Джесегей, — у Барахоя не то руки не дошли до нашей страны, не то ему у нас не понравилось, не то он посчитал нас второстепенными игроками, короче — нас не тронули. И мы продолжали жить за хребтом Онодонги, на берегу благословенной Охи. А потом появилась ты.
— Мы уступили тебе эту землю по очевидной и простой причине, но никто о ней тогда не догадывался, — мы стали слишком слабы, — говорит Ан Дархан, и в голосе его слышится скорбь.
— Это не простая земля, Кахатанна! — падают с небес на землю грозные слова Джесегея. — На Шангайской равнине существует выход в иные пространства и измерения. Всякий, кто умеет пользоваться нужной магией или сам по себе является
— Тебя слишком долго не было, — сетует Ан Дархан. — А мы слабеем. Мы очень поздно обо всем узнали, когда уже ничего нельзя было сделать.
— Враг нанес страшный удар, — сказал Джесегей. — Он лишил мир Истины и смог прикинуться тем, чем ему было выгодно казаться, — ведь никто в этом мире не умел прозревать истинную сущность вещей так, как это делала ты, а во-вторых, он смел с поверхности этой планеты хранителя Сонандана — священной земли. И наша планета осталась практически беззащитной.
— Мы сделали что смогли. Мы, драконы, степные и лесные духи — словом, все те, кто оставался еще верным нашему миру. Но как этого было мало! Мы едва смогли внушить одному из твоих спутников побуждение отправиться в Элам, к самому сильному магу на Варде, и рассказать ему о твоем исчезновении. Мы с трудом нашли твое беспамятное и безумное тело. Воины йаш чан довезли его до Джералана, а там уже передали герцогу Арре, чтобы он смог вернуть в него твою душу. Мы возлагали на тебя наши самые большие надежды, девочка.
— И ты их оправдала, — сказал Джесегей, — поэтому от тебя сейчас зависит, как сложится судьба нашего мира. Конечно, бессмертные могут скрыться в иных пространствах, найти себе другую планету и других подданных, но ведь не убежишь от себя…
— Я знаю! — коротко ответила она. И, как ей показалось, слишком громко. Я слушаю вас, я согласна выслушать абсолютно все, что вы захотите мне сказать, потому что именно за этим я сюда и шла.
— Что ты помнишь об остальных континентах Арнемвенда? — неожиданно спросил Ан Дархан.
На этот вопрос ответ у Каэ был готов — простой и исчерпывающий.
— Ничего, кроме того, что они существуют, — раздельно произнесла она.
— Горько. И многого ты еще не помнишь?
— Откуда же мне знать, Ан Дархан? Я ведь не состоянии обнаружить пределов своего невежества.
— Ты права. Что ты помнишь о Таабата Шарран?
— Только то, что рассказывали мне Воршуд и жрец ийя, — что это книга пророчеств, написанная Олоруном, — он мой брат, правда? И что в ней он предсказал практически все, что со мной произошло. Я уверена также, что вся книга не может быть написана обо мне, так что дальше речь должна идти о чем-то более важном.
— В Таабата Шарран говорится о последней битве.
Какое-то холодное выдалось утро — посреди солнца, лета и жары. Непривычное, и оттого неприятное. Лес был незнакомый, чужой и почти враждебный, ощетинившийся колючками акации, шиповника и барбариса, упирающийся в грудь упругими ветвями дубов и лип, тревожно шелестящий осинами. Ходить по нему было мало удовольствия. И это настораживало. Даже небо словно отдалилось от земли, окуталось саваном серых рваных туч, как покойник, что брошен на погосте непохороненным. Облака корчились, пронзенные острыми верхушками елей, и безнадежно орали незнакомые птицы, потерявшие последний приют. За лесом что-то горело. И запах у жирного, вязкого дыма тоже был страшный.