Обратное преломление I

Ганич Вячеслав

– Мое тело принадлежит мне. Так было и так будет. Свобода воли мой главный довод. На Лингу скрыто нечто… нечто настолько великое, что наши убогие понятия, основанные на отрицании всего, что угнетает слабосильный мозг, не способны вместить. И движет мной стремление стать частью этой тайны.

Кивет посмотрел на влажное тело. Динета явно следила за собой, не позволяя мышцам обрасти жиром. Он обратил взгляд к ее изможденному лицу, пытаясь разглядеть признаки умственного расстройства.

– Вы допускаете существование во Вселенной более развитых разумных существ,

чем мы? – осведомилась Динета. – Более красивых, более даровитых, более… человечных? Какую оценку вы дадите мне, как личности, судя по моему телу?

– Загвоздка в том, что вместо свободы вы получаете зависимость.

– Я слушаю.

– Обретение свободы, так вы называете побег из Порта Алеф, связано с бустиру. – Кивет собрался с мыслями. – Разве паутина не доказательство, что мое суждение правильно? Бустиру делает вас рабами туземцев. Туземцы – конечные получатели того, что улавливает паутина. Они управляют вами через нее. Вам необходима помощь, чтобы выбраться из паутины. – Он вздохнул. – Ведь есть способ вылечиться и при этом не угодить в карантин на Луне?

Рассмеявшись, Динета обернулась полотенцем.

– Полагали, я разозлюсь? Полагали, я буду брызгать слюной, чтобы доказать собственную точку зрения? Вы ничего не знаете, Кивет. Вы новичок в нашем мире и рассуждаете как недалекий обыватель. Вам придется выбирать между Лингу и Землей. И шаги, которые вы делаете, уводят вас от тайны.

Фледар появился из кухни, раздвинув спиной занавеску. Он поставил поднос с тремя одноразовыми стаканами на стол. От коричневой жижи, покрытой не преобразованными до конца хлопьями концентрата, веяло горечью.

– О чем спор?

– Ты ввел Кивета в заблуждение, – сказала Динета. – Что ты навыдумывал?

– Я всего лишь техник, – недовольно произнес Фледар. – Я ничего не навыдумывал. Его смутило упоминание паутины.

Кивнув, Кивет отпил кофейного напитка.

– Сознание туземцев отличается от нашего, – сказала Динета. – Оно делится на личное и общественное. Общественное сознание составляет мысленно-чувственный поток данных, который объединяет разумных существ Лингу. Суть паутины заключается в том, что каждый включенный в бустиру улавливает колебания, исходящие от другого, даже если они не предназначены ему.

– Какие необратимые изменения вызывает бустиру? – пробормотал Кивет. – Разрушается мозг?

– Свидетельств вредного влияния бустиру среди посвященных не выявлено, – ответила Динета. – Можете спокойно употреблять бустирон-3. «Жало» не разрушает клеток головного мозга.

ii

Перелет на Лингу оказался бесполезен. Мучительное признание самому себе, что исправить положение нельзя, тревожило сон Кивета. Постоянно открывая глаза, он вслушивался в непривычную тишину, с вечера окутавшую Порт Алеф. Вместо несмолкаемого городского шума до него через приотворенное окно долетал лишь шорох листвы.

С восходом Дагейтре приятная свежесть ночи растворилась в изнуряющей жаре. Кивет лежал на спине, сжимая кулаки. Его душила злость, но кроме

себя винить было некого. Чтобы избежать обманутых ожиданий, ему стоило с недоверием отнестись к восторженным словам Фледара, обнаружившему уголок доступных возможностей.

«Человек из низов и доступные возможности – взаимоисключающие понятия, – подумал Кивет. – Надо было лучше соображать, прежде чем обращаться в Бюро колонизации».

Повернувшись на бок, Кивет ударил кулаком по примятой подушке. Родители увезли его ребенком с невостребованного землянами Марса; спасаясь от безработицы, марсиане бежали в разрастающиеся ввысь, вширь и вглубь города перенаселенной Земли.

«Теперь я покинул и Землю, – подумал Кивет. – Поверил в злополучный уголок доступных возможностей, записался добровольцем. А доступных возможностей нет. Есть бустиру. Бустиру и карантин на Луне».

Влажные простыни отлепились от потного тела. Холодная вода успела нагреться, и обливание не принесло облегчения. Раздраженный, Кивет ходил по дому, следы мокрых ступней на полу быстро высыхали. Разбираться с закономерностями изменения языка туземцев не возникало желания. Он вспомнил о запрещенной для посещения обычными колонистами деревне Сагуру.

Знакомство с конечными получателями того, что улавливает паутина-бустиру… Это было бы занятно. Это могло бы отвлечь от тягостных мыслей.

Кивет оделся. Чтобы не передвигаться пешком по раскаленному Дагейтре Порту Алеф, Кивет – как и советовал Фледар – связался со службой проката. Девушка на дисплее теленекта подтвердила заказ электромобиля. Пригласив посетить районный офис, она отключилась.

– Во всяком случае я ничего не потерял, – прошептал Кивет. – Ничего не потерял. Ровным счетом ничего. Марс, Земля, Лингу… какая разница? Везде доступные возможности сведены к пустым надеждам. Человек из низов должен прозябать.

Теленект залил трелью гостиную. Кивет ответил на звонок. С дисплея смотрел Фледар.

– Как дела, Брилтон? Осваиваешься?

– Осваиваюсь, – проворчал Кивет. – Благодаря тебе.

– Я наведаюсь к тебе сегодня или завтра, и мы обсудим наши расхождения.

– Не вижу ничего, что требовало бы обсуждения. Я вообще не хочу, чтобы ты беспокоил меня. У нас разные цели в жизни. Оставь меня в покое.

– Вот и отлично.

Дисплей погас. Отложив теленект, Кивет двинулся в кухню. Через силу поглощая завтрак, он изучал договор. Обычные условия: права и обязанности. За ними – ограничения на распространение сведений, представляющих угрозу обществу.

– Запрещается сообщать о подтвержденной способности разумных обитателей Лингу к мысленному общению, – пробормотал Кивет. – Запрещается сообщать о подтвержденной способности разумных обитателей Лингу искажать человеческое восприятие. Запрещается сообщать о подтвержденной способности разумных обитателей Лингу…

В дверь постучали. Кивет вздрогнул, и стакан с апельсиновым напитком, выскользнув из пальцев, опрокинулся. Промокая салфеткой залитые брюки, Кивет вышел на крыльцо. Перед домом стоял полицейский электромобиль.