Обратный отсчет
Шрифт:
Отдел физзащиты хронически пуст. Там, по идее, должны находиться Петрушин и Вася Крюков. Но эти занятые люди постоянно торчат в учебном центре, что располагается в двадцати километрах от Москвы, готовят три отделения физзащиты для непонятно каких острых акций. В оперативном отделе обосновались Костя Воронцов и Сергей Кочергин. В покоях научно-технического отдела и лаборатории — Глебыч и Лиза.
Сегодня исключение. Петрушин с утра здесь — по делу, Вася с личным составом остался «на хозяйстве». Остальная публика, как обычно, собралась в зале, жаждет прибытия начальства. Смотрят
— Доброе утро, Сергей Петрович!!!
— Да, утро… (Чтоб вам всем провалиться, оболтусы!) Гхм-кхм… Доброе, если оно доброе…
А вообще, если честно, прекрасные апартаменты. Если вы с командой уже знакомы, можете легко оценить степень комфортабельности в сравнительном эквиваленте. Раньше-то наши хлопцы ютились в палатках, блиндажах да полуразваленных дощатых модулях. А совсем рядом, в тридцати метрах, располагались позиции артдивизиона, который имел обыкновение по ночам работать в профилактическом режиме. Хе-хе…
Отсутствие коридора стесняет Иванова только последние две недели. До этого как-то даже не обращал внимания на такую мелочь, не до того было.
А сейчас пригодилось бы. По коридору можно было бы прошмыгнуть незамеченным в кабинет, засесть там с важным видом, а по селектору распорядиться: все по графику, работаем…
А тут заходишь: вот они все! Смотрят пристально, ждут озадачивания и комментариев к ситуации (как десять минут назад сам Иванов от Вити).
Иванов уже две недели не проводит совещания. И не потому, что от рук отбился или заразился вельможным чванством, шастая по высоким кабинетам. Просто нечего сказать людям. «Совещания не будет, все по плану…» И — двадцать четыре шага по прямой, до кабинета. Сказать, что ли, чтобы столы в центр поставили, загромоздили площадь? Столы у стены стоят, между кабинетом директора и оперативным отделом — места навалом, четыре в ряд влезли. Пока идешь, все смотрят. Люди умные, каждый — самородок, правильно Витя сказал. Смотрят с сочувствием, постепенно, день ото дня переходящим в досаду.
— Новости есть, Сергей Петрович?
— Новостей пока нет, одни старости. Все по плану, занимайтесь. Евгений, давай ко мне.
Петрушин — богатырь под два метра, самый бравый вояка в команде. В партикулярном платье (проще говоря — в гражданке) похож черт знает на кого. Не сказать, чтобы совсем уж горилла во фраке, но прямо сейчас можно фотографировать анфас и вешать на холодильник. Похудеете быстро и качественно.
В руках у Петрушина пухлая папка. Во взоре задумчивость, весь облик ратного человека насыщен досадной неопределенностью. Неопределенность — самая мерзкая вещь для людей действия. Сам Петрушин по этому поводу высказывается так:
— Лучше твердо знать, что тебя завтра расстреляют, чем теряться в догадках, когда «финик» привезет «боевые»…
Накануне человеку довели, на что примерно тянут чудачества его лично и подчиненных ему личностей, а безболезненного разрешения ситуации не пообещали. И хотя все вроде бы сделали правильно и методически грамотно, чем все это кончится, пока что никто не знает…
— Сергей Петрович, я к вам человека привел, — поспешно сообщил в спину начальнику Костя —
— Человека — Петрушина? — вяло отшутился Иванов, не сбавляя темпа. — Спасибо, что привел. Сам не хотел идти?
— Чего это я не хотел? Если Родина сказала «надо»…
— Другого человека.
— ??? — Иванов таки притормозил у самого кабинета и обернулся с выражением легкой досады. Не то чтобы с Костей общаться не хочется, просто вид у психолога маленько того… Какой-то нездорово оптимистичный вид. Совершенно не соответствующий мрачной безысходности ситуации. Откуда что берется — непонятно. Видимо, очередной бредовый инсайн. А говорить гадости хорошему человеку лишний раз не хочется.
— Валера!
Сортирная дверь распахнулась, являя постороннего. Симпатичный крепыш выше среднего, скуластенький такой шатен, розовощекий, здоровьем пышущий, пронзительно голубоглазый и… сумрачный. Примерно как Петрушин. Руки мокрые, волосы влажные, торопливо промакивает короткую прическу носовым платком.
— Там ветродуй есть, — подсказал Костя.
— Кто?
— Сушилка, — уточнил Глебыч.
— Да ладно, я так… — во взгляде крепыша легко читается — но без декларации, ненавязчиво: у меня проблемы, беспокоить осторожно. А лучше вообще — ну вас всех…
«Ну и зачем тогда пришел? — по инерции подумал было Иванов и тотчас же спохватился: — Ни фига себе, новости!»
Апартаменты Исполкома вообще-то — режимный объект особой категории. Сюда уборщица (проверенная до седьмого колена, система-то еще со времен КГБ работает) в сопровождении двух охранников заходит. Прибирается, а они следят, глаз не спускают.
Вопрос: как впустили чужого без разрешения Иванова? Пусть даже и в сопровождении Кости Воронцова, это значения не имеет. Для охраны единственным основанием к допуску является личное распоряжение Директора, это прописано во всех инструкциях, которые здесь, слава богу, блюдутся неукоснительно.
Костя — уникум, непревзойденный мастер по части всего, что касается человечьей психологии. Бывает так, что мимоходом балуется на заданную тему, но это ненароком, безо всякого злого умысла. Надо будет потом истребовать синхронную запись аудиоконтроля и видеонаблюдения в вестибюле, послушать, чего он им такого наплел…
— Гхм… Ростовский. Валера… Иванович.
— Очень приятно, Валера Иванович. Чем обязан?
— Да вот, Костя сказал… Гхм-кхм…
— Сергей Петрович, вы знаете — я бы просто так беспокоить не стал, — Костя буквально светится весь от азарта, как будто кто-то включил в нем киловаттную лампу. — Это что-то! В общем, надо все бросить и заняться…
— Ну-ну, — Иванов кисло ухмыльнулся. — Сейчас с Петрушиным разберемся — потом все бросим и займемся. Заходи, Евгений…
Предлагаю, пока Иванов разбирается с Петрушиным, коротенько пробежаться по сути и задачам Исполкома, а заодно познакомиться с командой и большим мужиком Витей. Кто с командой уже общался, можете листать далее, ничего нового для себя на следующих трех страничках вы не обнаружите.
Итак, знакомьтесь. Нумерация просто по позывным, без всяких предпочтений.