Обратный отсчет

Бейли Саманта

«Карточка с именем». «Рыжая». «Пропавшие таблетки». «Письмо». «Мобиль». «Дверь». «Разбитая люстра». «Фотография». «Коробка». «Записка». «Больше нет сил». «Помоги мне». «Приют». «Вдова». «Морган Кинкейд».

Она добавила на стену еще одно слово: «Мать».

Сегодня годовщина смерти Аманды, и это последний день, когда Николь видит свою дочь. Она готова попрощаться.

Глава тридцать пятая

Морган

Среда, 9

августа

Бен и я вышли из больницы на освещенную солнцем улицу. Мы уже можем дышать без маски, легкие очистились. Идти все равно трудно, но мы полны решимости найти Куинн, хотя не знаем, куда ехать и что нам делать дальше. На такси добираемся до наших машин, оставленных на улице Норд-Эстор возле дома Грега, который превратился в руины.

— Что нам теперь делать? — спрашиваю я.

Бен пожимает плечами:

— Думаю, ждать звонка Мартинес или Джессики.

И тут же у него звонит телефон. Мы оба подскакиваем. Он выхватывает его из кармана:

— Это Мартинес.

Мое сердце, кажется, вот-вот выскочит из груди.

— Детектив, вы на громкой связи, — сообщает Бен, глядя мне прямо в глаза.

— Я была у Донны, — говорит Мартинес, — в доме ее нет. Но на кухне странный алтарь в честь Аманды и Николь. Там колыбелька, над ней мобиль с бабочками, детское платьице, вырезки из газет с некрологом. Дверь была не заперта. Но «Шевроле» Донны стоит возле дома, — она на мгновение замолкает. — Даже не знаю, как сказать… На входе есть кровь, видны следы борьбы. Если вы можете предположить, куда поехала Донна… Надо действовать быстро.

— Нет, нет, нет! — плачу я, но тут же вытираю слезы. Сейчас нет времени жалеть себя или бояться. Я хватаю Бена за руку. — Куда Донна может поехать? Если она захватила Тессу и Куинн, где она спрячется? — не успевает он ответить, как меня осеняет. — У Николь дома! Если Донна установила шпионские приложения на ее телефон и компьютер, она может попасть в дом. Или ее пускала Тесса. Это очень хорошее укрытие, ведь никому в голову не придет там искать!

— Ладно, я еду туда, но это займет какое-то время. Держитесь. И оставайтесь там, где вы сейчас, — Мартинес вешает трубку.

Мы в пяти минутах езды от дома Николь.

— Мы приедем туда быстрее, — говорю я. Бен колеблется. — Ради Куинн!

Прыгаем в его «Алтиму» и летим по Вест-Норд, оставляя за собой улицы, пока наши тормоза не визжат на Норд-Стейт, нарушая тишину шикарного района. Когда мы поворачиваем на Ист-Белвью, у меня начинает дергаться мышца на ноге. Сдернув с себя ремень безопасности, я хватаю из сумки перцовый баллончик. Мы выходим из машины и бежим к дому Николь. Но на подъездной дорожке Бен хватает меня за руку, не давая постучать в дверь:

— Погоди. Надо действовать осторожно. Если там Донна с Куинн и Тессой, нельзя ее спугнуть.

Вырываю руку. Если Донна что-то сделала с Куинн, я схвачу ее за горло и буду давить изо всех сил. Но вообще-то он прав.

— Давай обойдем дом

и заглянем в окна, — предлагаю я.

На цыпочках мы крадемся туда, пригнувшись, когда проходим около раздвижной стеклянной двери. На втором этаже — небольшая терраса, ее двери открыты. Слышен детский плач.

Подняв голову, я вижу рыжую женщину, которая стоит спиной к нам, держа на руках Куинн. Она выходит на террасу и вплотную приближается к перилам. Здесь высоко, почти семь метров, и я инстинктивно выставляю вперед руки, чтобы поймать Куинн, если она упадет.

Женщина поворачивается.

Это не Донна.

Это Тесса в рыжем парике.

Мы с Беном бежим к входной двери, но она заперта. Я мечусь в поисках другого входа. Цепляясь за ветки кустов и скользя на камнях, бегу к боковому фасаду и замечаю двухстворчатое окно. Со всей силы ударяю в стекло локтем, но оно остается невредимым, ни трещинки. Бен спешит ко мне и начинает молотить по стеклу кулаком, даже не прикрыв его ничем, пока на землю не начинают сыпаться осколки. Он подсаживает меня в окно, потом забирается сам.

Мы в туалете.

— Пойдем, — говорю я одними губами.

Он кивает и становится передо мной, с его руки капает кровь. Мы идем в спальню на втором этаже.

Зайдя туда, мы замираем. У стены скорчилась рыдающая Донна. Руки у нее связаны, а на шее алеет большой кровоподтек. На полу валяется рыжий парик, рядом — открытый пузырек с таблетками.

— Это не я! — шепотом говорит Донна.

— Не двигайтесь! — произносит голос позади.

Мы с Беном оборачиваемая. Там стоит Тесса, ее светлые волосы растрепаны. Она крепко-крепко прижимает к себе Куинн.

— Станьте спиной к стене, рядом с Донной, — командует она.

Мы с Беном очень медленно подходим к дрожащей Донне. Она смотрит на нас, ее голубые глаза полны слез, боли и раскаяния.

Мы делаем, как велела Тесса. Я чувствую, что Бен дрожит. Я смотрю на Куинн и в ее синих глазах вижу страх.

— Что ты хочешь сделать с Куинн, Тесса? — спрашивает Бен, наклонившись вперед.

Тесса с блаженной улыбкой подходит к открытой двери, ведущей на террасу.

— Я ее спасу. Полиции я расскажу, будто Донна преследовала Николь за то, что та убила Аманду. Я нашла Донну здесь, но слишком поздно. Передозировка. Куинн была одна и плакала, — лицо женщины спокойно, но глаза безумны. — А потом тетя Тесса получит опеку над ней.

Донна, упав набок, стонет:

— Я во всем виновата. Это она — та журналистка. Простите меня…

Я смотрю на пузырек с таблетками. На нем имя Николь. Трогаю Бена за руку и показываю глазами на таблетки.

— Что там за лекарство, Тесса? — спрашивает он очень спокойно.

Она пинает баночку ногой, пара таблеток выскакивает на пол.

— А тебе лучше знать, Бен. Это ты принес их Николь.

Он смотрит на круглые белые таблетки и вдруг ахает:

— Это не «Ксанакс», который она просила. Это «Золпидем», сильное снотворное. Николь никогда не требовалось снотворное.