Обратный отсчёт
Шрифт:
Вован и Светка пошли обратно в режиссёрскую. Адрон поймал отчаянный взгляд Гошки, оставшегося без присмотра, и едва заметно покачал головой. Яна видела этот мгновенный немой диалог — и у неё оборвалось сердце, когда ей показалось, что Гошка встаёт…
— Ну, девки, я сегодня с кавалером….
– пробормотала Оксана, обнимая безвольного щуплого Сашку.
— Во всяком случае, ночь ты проведёшь с молоденьким и симпатичным, — сказал Кирилл. — Кстати, я тоже себя что-то совсем плохо чувствую… Светик! Иди ко мне, я себя буду хорошо вести!
— Кому плохо, так это мне, — заявила
— Да уж… — сказал Махно, — давно пора… носики припудрить.
— Поддерживаю, — это уже Роальд Вячеславович.
— Чего? — тупо спросил от дверей Филон.
— Люди хотят удовлетворить свои большие и малые физиологические нужды, — деревянным голосом сказал Андрей.
Его не отпускало острое чувство опасности. Опасность была во всём — в квёлом Сашке, во взглядах, которые иногда Филон бросал на студию, поводя автоматом, в крепкой фигуре Вована, неутомимо надзиравшего за всеми сквозь стекло… в том, как Москвич потрагивал висящую на груди гранату… в напряжённости Басова, сидевшего вместе со всеми… в сухом внимательном взгляде Яны.
— Мы хотим писать и какать — серьёзно пояснила Вика.
— Причём одновременно! — нервно хихикнула Оксанка.
— Это, как в анекдоте, — вдруг вставил Басов. — Пошла Машенька в лесу под кустик — пописать. А там — Серый волк… Заодно и покакала.
Все ухмылялись, даже насупленный Москвич.
Проблему решили просто. Филон стоял в коридоре и следил за обстановкой, а стайки дамочек, по трое, конвоировались до обоих сортиров и обратно смущённым Мустафой. Благо, идти было всего метров двадцать.
Мустафе приказывали никуда не уходить, — а то, мол, без охраны страшно, — и запирались. Время от времени кто-нибудь невинно спрашивал сквозь дверь: «Ты как? Не подглядываешь?»
Мустафа глупо улыбался и переминался с ноги на ногу.
— Ну, вот, — горько говорил в это время Кирилл, ёрзая на диванчике — так оно всегда. Пока девки там намоются, натреплются, да напомадятся, мы все наложим полные подштанники.
— Это ещё херня, — сказала ему Оксана-вторая, — сейчас я пойду, а ты будешь желторотика обнимать… если что, убаюкаешь. Пока меня не будет.
Кирилл шумно вздохнул и сказал только, что с мальчиками дело не имеет, как ярый враг всяческой голубизны. Сашка ни на что не реагировал. Он, казалось, просто спал. Поэтому Оксана-вторая, когда пришла её очередь оправиться, просто уложила его в углу на охапку зайцев и медведей, дала ему в руки большого плющевого щенка и прикрыла куском синей ткани для хромокея. Сашка ни на что не реагировал, но дышал ровно, порозовел и выглядел уже вполне прилично. Москвич наотрез отказался даже думать о том, чтобы как-то вытащить его на волю.
— Двоих выпустили и хватит. Если что — я его первого в расход пущу, — неожиданно заявил он, — чтобы, б…дь, не думали что я тут с вами дуркую. Умрёт во сне, счастливым.
— Никто. Никого. Убивать. Не будет. — примирительно сказал Адрон… и улыбнулся.
— … чё делаешь?
— АТР смотрю.
— Ой, у меня тоже все сидят… Ты за
— Дура-Машка, это тебе что, футбол?.. Мне Кирилл нравится…
— Ой, а этот Москвич такой… Мне мамашка говорит — он придурошный, — а я такая, сижу и говорю, чё ты, как дура…
— … не-е-е, Кирилл клёвый. А он где живёт?
— Не знаю… Жанка говорит на Эльмаше…
— А у этой, у Вики, прическу видела? Такие фенечки, как у Кристины… и татушка на руке — змейка такая классная…
— Ой, а как мальчика этого жа-алко!..
— … я бы ему ка-ак двинул по рогам, козлу!
— Ага… смелый такой… чисто Джеки Чан…
— Не, ты чё?! Дал в горло и автомат — хап!.. Чё, козлы, довыёживались?!
— Ты в школе Добику двинь, гы-гы-гы…
— … Ой, я вас умоляю, не надо! Это же Басову просто клад! За такой пиар люди огромные деньги платят! А тут — вот!
— Да ну… на хрен нужен такой пиар.
— А что, там же пацаны одни! Альфовцы их просто порвут, как грелку!
— Ну, не знаю… в Беслане тоже говорили, что…
— … А я говорю, нет, дорогой — хрен тебе! Когда ты служил, это совсем другое дело! Я своего сына отдавать не намерена. Что?.. Не знаю. Говорят, пятьсот баксов. Нет, это ты говоришь по инвалидности, там гораздо больше! А в военкомате — пятьсот… Мужик-то мой? Да вон, сидит с пивом своим, не отрывается… А-а-а… Ромка у меня тоже говорит — мама, мне Оксанка больше понравилась…
Не-е-е, Вика грубовата. Слушай, а евреечка там такая, глазастенькая, сидит слева, это кто?.. А?.. Ой, слышно плохо… Инга? А, Инна… Она, вот, совсем участия не принимает… и звук такой плохой, странно, да? Вон, «Дом-2» там всё слышно хорошо! Да они просто денег жалеют… Ой, не говори…. Адрон какой молодчина, не ожидала прямо… а ещё говорят депутат. Что? Да! Прямо сердце кровью обливается… да… да… и не говори… Этот-то, худенький такой, в дверях… Ну, правильно, какая там кормёжка? У меня, вон, у одной на работе, сын пришёл из армии. Веришь ли, смотреть страшно!.. Сейчас, подожди, я на кухню с трубкой перейду… мужик разорался — не слышно ему, видите ли…
— … рейтинг — пипец просто!
— Коню понятно.
— Теперь это дело, главное, не потерять.
— Ну?
— Заставки меняем, Андрея пора на политику переключать. Я считаю, что он уже вырос из коммерческого эфира. Продюсером, конечно, мы его оставим, если хочет.
— Ты же говорил, он не хочет политику…
— Это когда было! Да и что такое «не хочет»? Процент определим и лады!