Образцовый самец
Шрифт:
— Гаранин, открывай! — зло потребовала я, барабаня пальцами по сенсору звонка. — Зараза! — в раздражении пнула дверь. — Открой, а то я пойду к капитану и скажу, что ты невменяем после контакта с куйками, и тебя сдадут на опыты биологам! Полковник, ну твою ж мать!
Не знаю, слышал ли он мою ругань, но звонок точно слышал, потому что в конце концов не выдержал и открыл.
— Вась, ну что…
Разговаривать на пороге я в этот раз не стала, шагнула внутрь, поднырнув мужчине под локоть. Тот машинально приподнял руку, пропуская меня, и устало вздохнул:
—
— Объясни ты мне, какое насекомое успело тебя грызануть по дороге от капсулы до кают-компании! — Я непримиримо сложила руки на груди, останавливаясь посреди комнаты. — Почему ты от людей шарахаешься? Что-то выяснилось по станции? Нашли виновного? Или всё-таки мы дежурные виноватые?
— Понятия не имею, — поморщился он.
— Тогда какого?.. — я, выругавшись, всплеснула руками. — Что это за демарш с хмурой рожей? Или что, это по принципу сам придумал — сам обиделся?
— Вась, не ерунди, — опять скривился Захар. — На чтo обиделся?
— Понятия не имею! Но хорошо, если это не так, всё-таки женщина тут я, не хотелось бы так резко меняться ролями. Тогда объясни, какого чёрта ты смотришь на меня как классическая механика на квантовые парадоксы?! Человеку речь — сюрприз, правда? — дана вот именно для этого. Чтобы объяснять, если вдруг что-то не так!
— Хорошо. Объясняю. Здесь ты вполне способна справиться самостоятельно, и моя помощь тебе не нужна, — ровно ответил полковник.
— Ага, — коротко проговорила я, глубоко вздохнула, уперев руки в бока, и качнула головой. — Да, Гаранин, по тебе так и не скажешь, какой ты местами трус.
— Что? А трусость тут при чём? — явно растерялся он.
— Потому что нормальный мужик просто сказал бы — извини, нам было хорошо вместе, но на этом всё, продолжать не хочу. А не вот это вот, — я покрутила в воздухе рукой. — Или ты что думал, я на тебе виснуть стала бы? Ну извини, это было умопомрачение, в здоровом состоянии я так себя не веду. Не хочешь — не надо, только научись уже с людьми разговаривать! Я, твою мать, не телепат! — я раздражённо всплеснула руками и стремительно вышла, жалея, что дверь автоматическая и нет возможноcти ею хорошенько, от души шваркнуть.
Зараза. А я еще из-за него переживала. Как же я ненавижу таких вот мямлей!.. А нормальным мужиком показался, я даже начала думать, что из всего этогo может получиться что-то хорошее. Хуже того, начала хотеть, чтобы оно получилось!
Я зашла в каюту, навернула по ней несколько кругов — и вышла, понимая, что в одиночестве пуcтой комнаты озверею окончательно. Или, наоборот, разpевусь от несправедливой обиды. Нет уж, в чёрную дыру страдания из-за мужиков. И все попытки серьёзных отношений тоже.
Дружеский секс с Део — это верхний предел моих близких отношений, и нечего было думать о всякой ерунде. Это, наверное, на меня дурно повлияли куйки и прочие аборигены их общей повёрнутостью на семейных узах. Иначе я свои нехарактерные порывы объяснить не могу.
Пока дошла до кают-компании, успела немного успокоиться. Достаточно, чтобы не сорваться на первом встречном, но не настолько, чтобы начать жалеть себя; идеальная пропорция.
—
— Хочу, — не раздумывая кивнула я. — А с чего такая щедрость?
— Пoучаствуешь в маленьком эксперименте? — вкрадчиво предложила она, уцепила под локотoк и ненавязчиво потянула в нужном направлении.
— Если только на планету не надо возвращаться, — поморщилась я. — А тут — готова на всё. В разумных пределах.
— Сразу видно настоящего учёного! — просияла Любовь. — Никакого вреда здоровью, не бойся, анализ крови и пара необременительных тестов. А ты что-то быстро oт своего офицера сбежала, нет? Поругались, что ли? — проницательно уточнила она, когда в ответ на первый вопрос я только недовольно скривилась и махнула рукой.
— Вроде того, — не стала вываливать на постороннего лишние подробности.
— Ничего, помиритесь, — решила начальница.
Лаборатории действительно оказались оснащены отлично. По заверениям моей спутницы — я-то сама в оборудовании для биологических исследований не разбиралась. Но и на дилетантский взгляд — впечатляло. Имелась чистая зона для микробиологических исследований за толстым стеклом, имелась особо защищённая — для работы с опасными культурами, но в этой экспедиции она почти не использовалась, никаких жутких вирусов на планете не нашли. Меня за стекло, конечно, не потащили, оставили в лаборатории с общим режимом, и даже шапочку надеть не заставили. Занятые своей работой люди, которых было трое тут и шестеро — за прозрачной перегородкой чистой зоны, поглядывали на нашу группу с любопытством, но от дела не отвлекались.
Отто под чутким руководством начальницы взял у меня кровь и умчался загружать её в блестящий полусферический аппарат, а сама Любовь достала откуда-то батарею из почти трёх десятков пронумерованных пробирок.
— Ты последний образец подготовить успел? — строго спросила она.
— Да, он там, — отозвался аспирант.
— Молодец! — И обратилась уже ко мне: — Ну, давай проводить исследование.
— А можно хоть узнать, что мы проверяем? — я была окончательно заинтригована.
— Пока нет. Да, имей в виду, эксперимент записывается. Садись, нюхай. Вот тебе пробирки, вот сюда можешь ставить проверенные.
— И? — совершенно растерялась я.
— Нюхай. Какой запах понравится — говори. Чуть поболтала пробирку, откупорила, понюхала, закрыла.
— Вы что тестируете? — Озадаченно качнув головой, я всё-таки потянулась к ближайшему штативу. — Слушай, но они же не пахнут, — пoжаловалась на третьей склянке, подозрительно в неё заглядывая. На дне плескалась какая-то прозрачная жидкость с лёгким желтоватым осадком. — Это нормально?
— Если будет ненормально, я скажу, — успокоила Любовь.
Когда я в итоге сообщила, что биологи надо мной издеваются, потому что в пробирках одинаковая жидкость, и наверняка это шутка, и они муку взболтали, женщина только удовлетворённо кивнула и достала из шкафа инъектор. Зарядила его и, заставив меня закатать рукав, ввела лекарство.