Обречен тобой
Шрифт:
– Так мы идем? Нам еще от Танюшки надо как-то отделаться.
– Я ее предупреждала, что сегодня мы на весь день уедем. Ты подарок-то взял?
– Тот коробок с бантом, что стоял в холле?
– Угу.
– Да, уже в машине. Пойдем…
В гостиной никого. Только легкие занавески колышутся, ведомые гуляющими по дому сквозняками. Да травы в саду, которые давным-давно отвоевали себе место, а теперь, рассеивая по участку семена, своевольно прорастают то тут, то там. Я им не мешаю, находя в этой истории какой-то свой кайф и каждую весну гадая,
Мир говорит, что я сапожник без сапог. Но я-то знаю, я вижу, что он и сам полностью доволен результатом.
В общем, практически не вмешиваясь в то, что находится за стенами дома, в их пределах я медленно, но верно разворачиваюсь на все сто. Однако даже этого не осознаю до тех пор, пока однажды не замечаю, как же много я себя привнесла в это пространство. Сделать это было довольно легко. Мой вкус формировался под влиянием Мира. Так что любые мои желания не требовали глобальных переделок, весьма органично вписываясь в изначальный дизайн. Как будто бы ничуть его не меняя, но в то же время делая более объемным и по-настоящему законченным.
По прошествии лет мне даже представить сложно, что здесь когда-то была другая хозяйка – настолько это пространство пронизано мной.
– А еще я могу вот так!
Танюшка, в шлеме и наколенниках, отталкивается тощей ногой от бетона и летит вперед на своем неоново-розовом самокате. Каждый раз, когда наша экстремалка так делает, моя душа уходит в пятки. Наверное, только мамочки, которым дети достались точно так же нелегко, как и мне, поймут, чего мне стоит мириться с её бешеной активностью. Опасность для Тани мне видится буквально на каждом шагу. Я сумасшедшая тревожная мать. И хорошо понимая это, трачу уйму усилий, для того чтобы оградить дочь от своей гиперопеки. Собственно, на второго ребенка я решилась в надежде, что он поможет мне хоть чуть-чуть поумерить страх.
– Молодец, Танечка! Я таких трюков еще не видела, – восхищается Зоя Константиновна, сидя с нашей няней за столом в саду. Сейчас, конечно, даже вспомнить смешно, что долгое время я пряталась, опасаясь, как бы обо мне ничего плохого не подумали. С соседями у меня сложились прекрасные отношения. Подкрепленные, может быть, моими бесплатными консультациями касательно озеленения их участков, но все же…
– Ой, вы такая красивая! Танечка, глянь на маму! – восхищается няня дочери – Ирина Дмитриевна.
Завидев нас, Танюшка бросает самокат в только что распустившиеся ирисы и стремглав несется к… отцу. Ну, конечно, кто бы сомневался. Тарута подхватывает дочь на руки и, как будто та ничего не весит, подкидывает ее к небу. Таня оглушительно громко визжит. Женщины за столом восхищенно охают. Пока Мир возится с дочкой и что-то с серьезным видом ей объясняет, я подхожу поближе, чтобы налить себе лимонада. Жарко…
– Не налюбуюсь на этих двух, – качает головой Зоя Константиновна. – Хорошего мужика ты, Вик, отхватила, а?
– Что есть – то есть, – беззаботно пожимаю плечами.
– Вот и правильно. Дурой была бы, если бы
Сыто жмурясь, киваю. Чужая бесцеремонность больше не ранит. Может, потому что я знаю – все будет.
– Мы над этим работаем, – даю стандартный в таких случаях ответ.
– Кстати! – оживляется соседка. – Ты видела, как вымахали мои гортензии, после того как я их удобрила подкормкой по твоему рецепту?!
Разговор перетекает на нейтральные темы, Мир с Танюшкой подходят к нам. Дочь бросает на меня хмурые взгляды – все никак не простит, что мы не берем ее с собой. Недавно ей купили красивое платье, и Танюше страшно не терпится его выгулять, а тут такой повод пропадает!
– Вик, надо ехать! – напоминает Мир, обхватывая меня за талию.
– Идем. Не скучайте. Тань, а ты слушай Ирину Дмитриевну, хорошо?
Дочь что-то бурчит, но это вряд ли может испортить мое прекрасное настроение. Усаживаемся с Тарутой назад. Улыбаюсь водителю. Тот, по-моему, больше нас рад и все никак не привыкнет, что совсем недавно мы обновили машину. Интересно, что он скажет, если нам придется пересесть на какой-нибудь минивэн? Все же, когда в семье трое детей… М-да. Эко я раскатала губу. Впрочем, с некоторых пор я не боюсь мечтать масштабно.
Привычным между нами жестом Мир берет меня за руку и начинает крутить кольцо. Улыбаюсь, глядя перед собой. Подмигиваю водителю. Все у меня хорошо. Нет… Прекрасно. Для всех мы с Миром – семья. Единственная, которая у него была. Я даже не знаю, вспоминает ли кто-то из нашего близкого круга о Лене. Вполне возможно, о ней давным-давно забыли и думать. И лишь я нет-нет да и вспоминаю и ее, и то непростое для всех нас время.
– Я открою окно?
– Не боишься, что прическа испортится?
– Не-а. Душно.
– Ну, давай.
Стекло опускается вниз, в салон проникает хлесткий порыв ветра. Шелк платья льнет к телу, заставляя Мира облизывать меня голодными взглядами, которые никак не вяжутся с пустяковыми темами нашего разговора.
Укладываю голову мужу на плечо. На самом деле у нас не очень много времени, чтобы побыть вместе, а оно так быстро уходит… С каждым годом все быстрее и быстрее. Оттого так горько осознавать, что мы десять лет упустили. Будто чувствуя мою негаданную тоску, Мир успокаивающе прижимается губами к виску.
– Люблю вас.
С благодарностью трусь о его скулу носом.
– Я вас тоже.
Чувства до предела обострены. На росписи, куда мы все же умудряемся не опоздать, я едва не плачу, хотя даже толком не знаю брачующихся. Мир смотрит на меня с удивлением и въедливой пристальностью. В нашем случае не надо иметь семи пядей во лбу, чтобы понять, чем она вызвана.
Церемония заканчивается, гости медленно перетекают к накрытым в шатре столам, когда мы едва не сталкиваемся с… Леной. А я как чувствовала – весь день её вспоминала. Всех сил стоит не повернуться в этот момент к Миру. Вроде знаю, что это все в прошлом, но… Все равно что-то не дает отпустить.