Обреченная планета

Хаббард Рональд Лафайет

– Право знать! – передразнил его Хеллер. – Все, закончим на этом Вы НЕ БУДЕТЕ снимать мою встречу с лордом Терном она будет носить очень личный характер Но я могу изложить вам суть разговора позже

– Что? – спросил в растерянности директор

– Я прослежу чтобы Королевский Цензор получил полномочия расстреливать непослушных директоров. Убирайтесь отсюда!

– Корона, ваша светлость сэр, – взмолился директор. – Вы же не собираетесь вводить политику фашистских репрессий для подавления данным нам от бога права свободы прессы и слова.

Хеллер

вдруг остановился, и Мэдисон, шедший позади, едва не налетел на него

– Мэдисон, – сказал ему Хеллер, – если я раньше и испытывал к тебе некоторую жалость, то теперь она полностью испарилась. Как только я, против своей воли, сделался "фигурой общественной значимости", я чувствую себя каким-то призраком, вызванным тобой Духом

– Значит вы все-таки собираетесь казнить его в парке, – решил подслушивающий Директор

– Нет, – бросил ему на ходу Хеллер – Весьма заманчиво, но все же нет. Знаете, Директор, вот этот парень по имени Мэдисон, который все время стонет, рассказал вам еще не все.

– Правда? – заинтересовался директор .

– Да. Есть еще такая вещь, как "вторжение в личную жизнь".

– Ох, – сказал подавленный этим сообщением директор.

– Да, – подтвердил Хеллер – И можешь сказать своим ребятам и всем остальным, кто захочет тебя послушать, что если вы только попытаетесь вторгнуться в мою личную жизнь со своими камерами и репортажами, я выужу у вас в судебном порядке миллиард кредиток.

– Великий боже!

– Боюсь, Мэдисон вам так и не успел рассказать об этом, так вот, я восполняю недостаток вашего образования.

– Но что же это все-таки такое – "вторжение в личную жизнь"?

– "Личная жизнь" – это значит, – объяснил Хеллер, – все, что я говорю, независимо от того, когда и кому я это говорю.

– Великий боже!

– Точно! – сказал Хеллер. – А теперь, когда ты выяснил, что означает это слово, ты можешь просветить своего босса и коллег-директоров.

– О, обязательно1 – испуганно вскричал директор.

– Хорошо, – сказал Хеллер. – А теперь, так как это может остановить восстания, и только по этой причине, а не по какой-нибудь другой, вы можете взять свои камеры и своих людей и "сделать репортаж" о суде над Солтеном Грисом.

– О! ДА, ваша светлость! – обрадованно завопил директор, причем в голосе его слышалось неприкрытое обожание и преданность. – С вашего позволения, ваша светлость, сэр! – И он вприпрыжку убежал прочь.

Хеллер повернулся к Мэдисону и сказал по-английски:

– Иди вперед, ты, (…)!

ГЛАВА 4.

Лорд Терн сидел на дуле перевернутой бластерной пушки Аппарата. Аэровагон с надписью "Королевская тюрьма" был припаркован неподалеку. Какой-то армейский механик установил у своих ног полевой электрообогреватель и грел руки в красноватом свете спиралей.

– Джеттеро мой мальчик! – проговорил лорд Терн, когда к нему подошел Хеллер.

Поднявшись, он крепко пожал ему руку.

–

Мне очень жаль, ваша светлость, – сказал ему Хеллер, – что пришлось вас побеспокоить и просить об этом одолжении. Боюсь, я, сам того не желая, причинил вам много неудобств.

– Садись, садись, мой мальчик, – пригласил лорд Терн, двигаясь на гигантском стволе пушки, чтобы освободить Хеллеру место. – Мне это совершенно не трудно Но, во имя всего святого, что все это значит?

Хеллер сел рядом с Терном.

– Я вез Гриса в Королевскую тюрьму и думал, что он по пути туда покончил жизнь самоубийством.

Терн махнул рукой в сторону аэровагона, в решетчатом окне которого виднелось лицо Гриса с грустными глазами – казалось, он совсем уже потерял всякую надежду. Сзади него виднелось два тюремных охранника.

– Что ж, к несчастью, он выжил, – сказал лорд Терн. – Это настоящий уголовник. Парень может совершить больше преступлений на каждый кубический дюйм книги закона, чем кто либо другой. Понимаете, дело в том, что я не могу справедливо осудить его, потому что мне не известен состав его преступлений.

Тут на полном скэку примчалась съемочная группа со своими камерами, и Хеллер с лордом Терном сразу же были ослеплены потоком света, брызнувшего из прожекторов. Лорд Терн застонал.

Хеллер засунул руку под рубашку и достал оттуда распечатку.

Во дворце установлены распечатывающие устройства, и я только что вынул оттуда это. Вы можете судить Гриса здесь и закончить его дело?

– О, с удовольствием! – ответил лорд Терн и подал сигнал охранникам в вагоне.
–

Судить его во Дворцовом городе не запрещено законом, а даже совсем наоборот, и мы вынесем ему тот приговор, какого он заслуживает! Солтена Гриса вывели из аэровагона.

Заметив направленную на него камеру, он вздрогнул и поморщился, будто от боли.

– Стань там, – приказал Хеллер. – Не бойся камер. Я не думаю, что кто-нибудь смотрит телевизор в такой час.

– Это вы так считаете, – возразил директор и указал на экран телевизора, на котором велась ретрансляция из Города Радости. Директор включил телевизор, и их глазам предстали толпы народа, огромные толпы, стоящие на темных улицах на одной стороне планеты Волтар и на улицах, залитых полуденным солнцем, на другой. Должно быть, известие о суде Гриса распространилось с величайшей быстротой.

Хеллер простонал и повернулся к лорду Терну.

– Это Приказ Великого Совета номер 938365537-451БПЗ от прошлого года. Этим приказом Великий Совет уполномочивает Внешний Дивизион послать инженера на Блито-ПЗ для предотвращения самоуничтожения этой планеты. Солтен Грис, второй заместитель главы Аппарата, шеф 451-го отдела, Блито-ПЗ, сделал все, что было в его силах, чтобы этот приказ никогда не был выполнен.

– Ага! – вскричал лорд Терн, пробегая глазами приказ, – Значит, защита Гриса и его адвокатов, строящаяся на том, что преступник просто повиновался распоряжению свыше, не состоятельна!