Обреченная
Шрифт:
— Не начинай еще ты. Я достаточно наслушался от отца и матери, чтобы хватило на всю жизнь. Я бы… а, ты все равно не поймешь, что это такое — иметь ответственность перед семьей.
Это я-то, делившая постель со своей сестрой, помогавшая кормить больную бабушку, сделавшая для своей семьи больше, чем когда-нибудь сделает Лейтон! Но я услышала то, о чем он не сказал вслух.
— Вы хотели поступить с ней порядочно. Вы хотели дать ей денег и помогать растить ребенка. Но леди Регина вам запретила, и вы, как комнатная собачка, ее послушались.
Послушание дорого ему
Мысль о Дейзи, беременной и одинокой, с единственной золотой булавкой, отданной ей на жизнь, и Лейтоне, из трусости ее бросившем, наполнила меня яростью, выплеснувшейся за все разумные рамки. И, не успев остановиться, я влепила ему пощечину. Боже милостивый, я ударила Лайла! Казалось, что сейчас земной шар расколется на две половины. Удар получился несильный, но лишил пьяного Лейтона равновесия, и, чтобы не упасть, он схватился за мою юбку.
Я услышала, как трещит ткань, и подумала, что плевать, пусть форма рвется. Меня переполняло презрение к жалкому виду Лейтона.
И тут мой фетровый кошелек выпал на пол, зазвенев монетами, и Лейтон схватил его:
— А это что такое? — Он вытряхнул деньги в руку, несколько монет упало на пол. Я хотела их подобрать, но он загородил мне путь другой рукой. — Целое состояние для простой горничной. Ты не могла столько накопить.
— Накопила. Это мои деньги.
Вообще-то, я сказала правду, но сразу вспомнила про фунтовую банкноту, которую нашла на лестнице. Должно быть, смятение отразилось у меня на лице, потому что Лейтон торжествующе заулыбался.
— Не думаю. Мы платим тебе не так много, чтобы ты могла столько откладывать. Меня называешь комнатной собачкой, но уж лучше это, чем быть воровкой. — Злость превратила его из вечно пьяного слабака в весьма неприятного типа. Она сделала его жестоким. Он сгреб все монеты и купюры, сунул обратно в кошелек и запихал его в свой карман. — Воруем в доме, Тесс. Тц-тц-тц. Это уже преступление.
— Это мои деньги! Верните их мне!
— Давай спросим мать, чьи это деньги, а? Я не сомневаюсь, кому она поверит.
Лейтон украл мои деньги. Все мои сбережения, каждый цент, который я скопила, чтобы начать новую жизнь в Америке. И если я уволюсь, когда мы доберемся до Нью-Йорка, тех жалких грошей, которые выплатит мне леди Регина, не хватит даже на то, чтобы снять на неделю комнату. И что мне теперь делать?
И я знала — и Лейтон знал, — что мне никто не поверит, даже если я решусь рассказать.
Еще вчера я могла попросить помочь Алека, но сегодня ни за что. Можно попросить Мириам поговорить с Джорджем, но он влюблен в нее, а не в меня, а я никогда не показывала Мириам этих денег, значит, она даже не сможет поклясться, что они мои.
Это было так несправедливо, что я едва не разрыдалась. Но, в конце концов, это и значит жить в услужении. Тобой командуют люди, которых общество считает выше тебя.
Лейтон пьяно пошатнулся.
На этот раз я влепила ему пощечину с такой силой, что заныла ладонь.
— Я слышал, ты умудрилась не поладить с моим новым другом, Михаилом Калашниковым. — Лейтон низко навис надо мной; Михаил определенно научил его пугать меня. — Он говорит, что ты ему нравишься, но не хочешь одарить его своим вниманием. Дура ты, отказывать богатому мужчине… или, как я слышал, бегаешь за одним, когда другой сам ищет твоего общества.
— Граф Калашников… он использует вас, — начала я, но Лейтон меня не слушал:
— В Нью-Йорке он остановится в том же отеле, что и наша семья, и я хотел бы проявить по отношению к нему истинное гостеприимство. Посмотри на это вот как, Тесс, — ты можешь получить свои монеты обратно, так или иначе. С ним или со мной?
Я вырвала руку и кинулась к двери. Мне было плевать, что я бросаю работу. Плевать, как поступит леди Регина. Ни под каким видом я не собиралась оставаться рядом с Лейтоном ни одной лишней минуты.
— И куда ты идешь? — Лейтон расхохотался и тут же закашлялся. Он выглядел таким жалким, что это было почти смешно. — На этом корабле, моя дорогая, тебе некуда деться.
Глава 15
Что же мне делать?
Я должна уйти от Лайлов, но я потеряла все свои деньги и теперь уйти не могу.
Возможно, Лейтон не имел в виду и половины того, что мне наговорил, Я здорово его разозлила, но на самом деле он слишком слаб, чтобы выполнить подобную угрозу. Остатки хорошего умерли в нем, когда он бросил Дейзи, и даже если он помнит, что такое быть порядочным, то наверняка топит это знание в вине. Нет, его бояться не приходится. Но Михаил… вот от него я себя защитить не могу. Может быть, он сказал Лейтону, что вожделеет меня, пытаясь заставить того оставить нас наедине. И если такое случится, он убьет меня просто ради забавы.
Моя единственная защита — это Алек, но теперь нужно остерегаться и его. К кому же мне обратиться? Если бы на этом корабле был хоть один человек, знающий правду и не представляющий для меня опасность…
Стоп! Такой человек есть. Тот самый человек, который знает об этом все.
Не знаю, согласится ли он меня выслушать, но попытаться стоит. Кроме того, у меня появился повод попасть в его каюту.
О моем появлении известил стюард:
— Сэр, горничная Лайлов хочет с вами увидеться. Что-то насчет пиджака, забытого вашим сыном.
— Проводите ее сюда, — ответил Говард Марлоу.
Я вошла и увидела, что мистер Марлоу, в костюме в тонкую полоску и голубом галстуке, сидит перед камином. Это больше походило на то, что он вот-вот отправится в зал заседаний совета директоров, чем на отдых на море. Такой же крупный мужчина, как и его сын, чуть менее красивый только из-за прожитых лет. Глаза у него по-прежнему ярко-зеленые, волевой подбородок. Он не растолстел и не отупел от спиртного, как многие мужчины в его возрасте. Если бы не блестящая лысая голова, его вполне можно принять за старшего брата Алека, а не за его отца.