Обреченное королевство
Шрифт:
Джаснах ничего не сказала в ответ, и Шаллан занервничала.
— Письмо? — наконец спросила Джаснах.
— Я знаю старшие, младшие и самые ходовые глифы и могу нарисовать их каллиграфически.
— Как и большинство детей.
— Те, кто знает меня, считают нарисованные мной охранные глифы достаточно выразительными.
— Охранные глифы? — сказала Джаснах. — Я-то думала, что ты хочешь стать ученым, а не распространителем суеверной чепухи.
— Я с детства веду дневник, — продолжала Шаллан, — для того чтобы
— Поздравляю, — сказала Джаснах. — Если мне понадобится состряпать отчет о фаршированном пони или описать интересный булыжник, я пошлю за тобой. Можешь чем-то подтвердить свои слова?
Шаллан покраснела.
— При всем уважении, Ваша Светлость, вы получили от меня письмо, и оно было настолько убедительно, что вы решили встретиться со мной.
— Верно, — кивнула Джаснах. — Тебе, очевидно, понадобилось много времени, чтобы написать его. Как у тебя с логикой и связанными искусствами?
— Я изучила начала математики, — сказала Шаллан, все еще взволнованная, — и часто помогала отцу с подсчетами. Я прочитала полные труды Тормаса, Нашана, Ниали Справедливого и, конечно, Нохадона.
— А Пласини?
Кого? — Нет.
— Габратин, Юстара, Маналин, Сиасикк, Шаука-дочь-Хашвета?
Шаллан съежилась и покачала головой. Последнее имя, очевидно, синское. Неужели в Синоваре есть мастера-логики? Неужели Джаснах действительно ожидает, что ее подопечная изучила эти темные тексты?
— Да, поняла, — сказала Джаснах. — Что с историей?
История. Шаллан сжалась еще больше.
— Это… это как раз та область, Ваша Светлость, где мои познания недостаточны. Отец не смог найти для меня подходящего учителя. Я прочитала все исторические книги, которые у него были…
— Какие?
— «Темы» Барлеши Лана главным образом.
Джаснах пренебрежительно махнула свободной рукой.
— Пустая трата времени. В лучшем случае поверхностный обзор исторических событий.
— Прошу прощения, Ваша Светлость.
— Неприятный пробел. История — самаяважная из гуманитарных наук. Твои родители должны были специально позаботиться об изучении именно этой области знания, если они надеялись когда-нибудь отправить тебя в обучение историку вроде меня.
— У меня особые обстоятельства, Ваша Светлость.
— Невежество едва ли является чем-то особым, мисс Давар. Чем дольше я живу, тем больше осознаю, что оно — естественное состояние человеческого ума. Слишком много людей сражаются изо всех сил, защищая эту святыню и ожидая, что вас впечатлят их усилия.
Шаллан опять покраснела. Она знала, что в ее образовании масса пробелов, но Джаснах ожидает от нее слишком многого. Она ничего не сказала, но продолжала идти рядом. Какова же длина этого коридора? Шаллан так волновалась, что даже не глядела на картины, мимо которых
— Хорошо, перейдем к наукам, — сказала Джаснах недовольным тоном. — Что ты можешь сказать о себе?
— Я глубоко изучила основные положения тех наук, которые положено знать молодой женщине моего возраста, — сказала Шаллан более скованным голосом, чем ей бы хотелось.
— Что ты имеешь в виду?
— Я разбираюсь в географии, геологии, физике и химии. Особенно глубоко я изучила биологию и ботанику, благодаря относительной свободе, которой пользовалась в поместье отца. Но если вы ожидаете от меня, что я взмахом руки решу Головоломку Фабрисана, то вы будете разочарованы.
— Разве я не вправе выдвигать разумные требования к моим потенциальным ученицам, мисс Давар?
— Разумные?! Ваши требования не более разумны, чем требования Десяти Герольдов в Судный День! При всем уважении, Ваша Светлость, вы хотите, чтобы ваши потенциальные подопечные уже были настоящими учеными. Быть может, я и найду в городе пару восьмидесятилетних ардентов, которые вам подойдут. Быть может, их ответы вас удовлетворят, если, конечно, они смогут расслышать вопросы.
— Да, — сказала Джаснах, — я вижу. Со своими родителями ты говоришь так же дерзко?
Шаллан вздрогнула. Во время путешествия на корабле она привыкла говорить слишком свободно. Неужели она проделала весь этот путь только для того, чтобы Джаснах ее прогнала? Она вспомнила о братьях, обедневших, изо всех сил державших прогнивший фасад дома. Неужели она вернется к ним, не использовав эту возможность?
— Я не говорю такс ними, Ваша Светлость. И не должна была такговорить с вами. Прошу прощения.
— Ну, по меньшей мере ты умеешь признавать ошибки. Тем не менее я разочарована. Твоя мать считает, что ты созрела для опекунства?
— Моя мать покинула этот мир, когда я была ребенком, Ваша Светлость.
— И твой отец вскоре женился повторно. На Мализе Гевельмар, если я не ошибаюсь.
Шаллан изумленно посмотрела на нее. Дом Давар мог похвастаться древностью, но по богатству и влиянию был весьма и весьма средним. То, что Джаснах знала имя приемной матери Шаллан, говорило о многом.
— Моя приемная мать тоже ушла, совсем недавно. Не она послала меня в опекунство. Я решила так сама.
— Мои соболезнования, — сказала Джаснах. — Возможно, ты должна была остаться с отцом, утешать его и присматривать за имением, а не напрасно тратить мое время.
Человек, шедший впереди, свернул в очередной боковой проход. Джаснах и Шаллан последовали за ним и вошли в совсем маленький коридор, пол которого украшали красные и желтые ковры, а на стенах висели зеркала.