Обреченные души и сангрия
Шрифт:
— Пятница.
Я сморщила нос.
— Очень смешно.
Он приподнял брови.
— Я серьезен. Честно. Пятница.
— Но на меня напали во вторник.
Он кивнул.
— Ты спала. Исцеление всегда берет многое у человека.
— Но… больше трех дней?
— Тебя ранили в грудь, — он убрал кудрявую прядь с моего лица. — Я думал, что мы тебя потеряем.
— Пф. Одна рана не может меня убить.
Он улыбнулся, но невесело.
— Тот кинжал был немаленьким, по словам Джастина.
— Где он?
— Работает.
Было сложно, но я села.
— Есть новости?
Он разглядывал меня миг с серьезным видом.
— Аарон сообщил, что Син переписывалась с твоим братом.
Я моргнула.
— А?
— Мы не знаем, когда они обменялись номерами. Может, пересеклись, навещая тебя.
Я закатила глаза.
— Я про настоящие новости, а не сплетни.
Он сверкнул улыбкой, а потом стал задумчивым.
— В гильдии идут приготовления. Все, кто может помочь, создают артефакты, собирают оружие и снаряжение, и Аарон работал серьезно с боевыми мификами.
— Что насчет Дариуса? Другие гильдии решили, что делать с Двором?
— МагиПол начали расследование, но другие боевые гильдии пока ничего не делали. Храм на кладбище разрушен, и у нас нет серьезных улик. Дариус пытается найти Высший двор, чтобы мы могли чем-нибудь подкрепить свои заявления.
— Так не все ему верят?
— Они думают, что он спешит с выводами или насчет существования культа, или о том, насколько все плохо. Никто не хочет верить, что в городе есть демонические маги, — он покачал головой. — Он делает все, что может. Как только с моей маленькой проблемой будет покончено, ему не придется так осторожничать.
Его маленькая проблема. Он сказал это так беспечно, словно говорил о походе к дантисту.
— Подвал музея подходит, — добавил он. — Мы обсудили, безопасно ли его использовать, если на тебя напали. Джастин думает, что член культа выследил его машину, а не шел за вами двоими к музею. Мы не нашли следов культа в районе, и Робин с Амалией ночью работали над кругом для ритуала.
Страх и надежда смешались, и меня мутило. Карта Смерти появилась перед глазами, но сменилась Повешенным, свисающим на лодыжке с безжизненным спокойствием на лице.
Эмоции не успели успокоиться, я отбросила одеяла в сторону.
— Хорошо. Я приму душ.
— Тебе нужно отдыхать.
— Прошли дни, Эзра, — я свесила ноги с кровати, прижалась голыми ступнями к холодной плитке пола. Кроме небольшого дискомфорта в торсе, я ощущала только скованность и усталость. — Мне нужно помыться.
Он фыркнул.
— Тогда выжди минутку, я наберу тебе ванну. Ты не можешь упасть и разбить череп в ванне.
Он пропал в смежной ванне, и звук воды появился за открытой дверью. Он вернулся через минуту, успел подбежать, пока я шагала по комнате.
— Я в порядке, — заявила я, отмахнувшись. — Просто немного дрожат колени.
Он
Погрузившись в горячую воду, я прислонилась к скошенной спинке ванны. Чудесно. Восхитительно. Лучшее чувство.
Я была так близко к тому, чтобы не испытать это снова.
Мои пальцы скользнули к грудной клетке, и я нашла уязвимое место, где кинжал пронзил мою кожу и органы. Я немного пощупала, потрясенная чудом исцеления Арканы — так и не скажешь, что в моей груди была дыра. Я вспомнила ощущение клинка, тут же сосредоточилась на наливании шампуня на ладонь и втирании его в волосы.
Я медленно мылась шампунем и мылом, но с каждым движением ощущала, как росла усталость в теле. Меня уже исцеляли раньше, и я быстро взбодрилась, но меня в те разы так ужасно не ранили. Но парни страдали от разных ран, и я понимала, почему они порой днями или неделю были под опекой целителя, а потом возвращались к обычным делам.
Я выбралась из воды, ступила на мягкий коврик, неуклюже обмоталась полотенцем и попробовала решить, дойдут ли мои слабые ноги до кровати.
— Эзра? — робко позвала я.
Он тут же оказался у двери.
— Мне позвать Элизабетту?
— Нет, нет, — я выдавила смешок. — Я просто ничтожно устала.
— Ничтожно?
— Да, ведь я даже по комнате не могу пройти…
Он обвил рукой мою талию и притянул меня ближе. Он прижал ладонь к моей щеке и поднял мое лицо.
— Тори, все хорошо.
Я моргнула в смятении.
— На тебя напали. Ты была ранена. Чуть не умерла. Не притворяйся, что это не случилось.
— Я не…
Он склонился, наши лица стали ближе.
— Тебе не нужно сейчас быть сильной.
Мой рот открылся и закрылся, буря эмоции, которую я подавляла с пробуждения, настойчиво пошевелилась.
— Н-нет. Я не…
— Ты помнишь, что сказала, когда я скрывал бессонницу? Ты сказала: «Не пытайся быть сильным в одиночку».
Дыхание застряло в моем горле, глаза жгло.
Он прижал меня к груди, тепло его рук вокруг меня говорило за него: «Я тут».
Мягкая, но непоколебимая решимость в его глазах говорила: «Я буду сильным».
Уверенное биение сердца под моей ладонью, лежащей на его груди, шептало: «Я защищу тебя».
Мои губы дрожали. Слезы полились по моим щекам.
Он сжал меня крепче, запустил пальцы в мои мокрые волосы. Я сжала его футболку, эмоции росли во мне — страх, слабость и уязвимость. Так много уязвимости. Я ненавидела это чувство. Ненавидела ощущать себя жертвой. Ощущать себя беззащитной.