Обреченные
Шрифт:
— Тебе пока лучше поменьше двигаться, пусть рана затянется.
— Где я? — прошептала Анна. — Что со мной?
В поле зрения появилось бородатое лицо. Незнакомец держал в руке большой электрический фонарь, рассеивавший тусклый свет. Посмотрев в сторону, мужчина распорядился:
— Подай.
Кто-то подал ему чашку, затем приподнял Анне голову. Бородач поднес чашку к ее губам и произнес:
— Пей.
Тон его голоса не был приказным, но прозвучал так, что Анна не посмела отказаться. К тому же, в горле, действительно пересохло. Сделав пару глотков,
— Что со мной?
— Ты ранена, — пояснил незнакомец. — Я извлек пулю и наложил швы, от тебя теперь требуется только лежать. Мы поговорим позже, когда наберешься сил. Не бойся, здесь тебе ничто не грозит.
Анна и не боялась, страх исчез вместе со всеми остальными чувствами, в очередной раз уступив место пустоте. Может быть, его уже давно и не было, а то, что она принимала за страх, на самом деле было отвращением к тому, что может произойти, что могут сделать с ней другие люди. В любом случае, сейчас Анна не чувствовала ничего. Закрыв глаза, она снова окунулась в темноту без снов, без видений, без воспоминаний.
Когда Анна снова открыла глаза, вокруг было чуть светлее. Откуда сюда попадал, свет она не поняла, да и не желала вникать.
— Есть кто-нибудь? — тихо спросила Анна.
В полутьме она скорее угадала, чем увидела движение совсем рядом. Блеснули глаза, лица почти не было видно.
— Кто ты? — спросила Анна.
В этот момент послышался скрип, затем прозвучал уже знакомый голос бородатого мужчины:
— Мы зовем ее Айка. Сама она не может тебе ответить.
— Почему? — спросила Анна, больше машинально, чем из интереса.
— Просто не говорит. Наверное, такая от рождения. К нам она попала года два назад, уже была немая.
— К вам? — переспросила Анна. — К кому, к вам? Кто вы?
Бородач подошел ближе. Теперь Анна смогла рассмотреть его чуть получше. Мужчина был уже далеко не молод, если не сказать, просто стар. Даже в полутьме было заметно, что борода его седа, а из уголков глаз расходятся сетки глубоких морщин.
Старик придвинулся еще ближе, не сводя с Анны пристального взгляда.
— Ты из большого города, — произнес он, скорее утверждая, чем спрашивая.
— Да, — подтвердила Анна.
— Редко кому удается выбраться из города во внешний мир, — заметил старик. — И мало кому из них удается выжить.
— Я пока жива.
— Пока жива, — кивнул старик.
Он присел на краешек койки и сказал:
— Таких, как я, здесь называют последними. Все, что осталось от тех, кто жил здесь когда-то.
— Много вас таких? — поинтересовалась Анна.
— В нашей группе человек тридцать. Слышал, что есть еще несколько общин. Может, правда, а может, все, кто здесь, и в самом деле последние, кто остался.
— Здесь, это где? — потребовала уточнения Анна.
Старик пожал плечами:
— У этой местности нет названия. Как, впрочем, и у любой другой. Все вокруг одинаково. Но это и к лучшему, так нас сложнее отыскать торговцам головами, как тот, которого ты застрелила.
— Застрелила? — переспросила Анна.
Перед мысленным взором
— Не помнишь, как спасла ее?
Старик кивком указал на Айку.
Анна скосила взгляд на девочку. Точно, это же та самая девчушка, которую хотел прирезать Халиф.
— Ее помню, — пробормотала Анна. — Больше ничего.
— Халиф был известнейшим охотником, — произнес старик. — Такие, как он, охотятся на людей, истребляют поселения, уничтожают друг друга. Его банда напала на нас. Благодаря тебе, нам удалось отбиться. Правда, многие из наших погибли и поселение пришлось оставить, но с бандой Халифа покончено, некоторое время можно пожить спокойно.
Анна закрыла глаза.
— Отдыхай, — произнес старик. — Поешь позже.
Его голос звучал ровно и успокаивающе. Слушая собеседника, Анна не чувствовала утомления, хотя, и не особо улавливала смысл его слов. Есть, конечно, хочется, но это состояние уже стало привычным, а вот голова даже в лежачем положении кружится и в ушах шум стоит. Пожалуй, действительно лучше еще поспать.
Время утратило четкие границы. Утро, вечер, день или несколько дней… Время замирает, стоит только сомкнуть веки, и снова тянется до бесконечности после пробуждения. В помещении становилось то светлее, то темнее, но было ли это искусственное освещение или свет пробивался снаружи, Анна не понимала. В общем-то, и не стремилась понять. Пустота внутри, пустота вокруг… Не хотелось думать ни о прошлом, ни о будущем, ни о чем.
Когда Анна просыпалась, рядом всегда оказывалась Айка, словно никуда и не уходила. Может, так и было на самом деле. Появлялся и старик, поил свою невольную гостью бульоном из глубокой чашки, что-то говорил, потом снова уходил. Анна все так же не особо вслушивалась в суть его высказываний. Придет время, сама все увидит, а сейчас не хочется вообще ничего. Жилище, которое старик делил с Анной и девочкой, сам он назвал землянкой. При этом тон его был таков, что можно было принять такое название за шутку. Впрочем, Анна все равно не знала, как должна выглядеть настоящая землянка. Да и не хочет знать. По крайней мере, не сейчас. Сейчас она не хочет ничего. Даже пить бульон приходится через силу.
Наконец, старик объявил своей подопечной, что она может покинуть свое ложе и выйти наружу. С удивлением Анна узнала, что прошло всего четыре дня, ей казалось, что она провалялась вечность.
От боли в груди с трудом ворочалась шея, каждое движение давалось с трудом. Ну, хотя бы ноги пока ходят, хоть и слабость во всем теле такая, что неумолимо тянет обратно в постель.
Жилище, в котором старик разместил Анну, и в самом деле оказалось подземельем. Было ли так изначально или, как и все вокруг, строение с течением времени оказалось погребено под толщей мусора, Анна не поняла, да это и не было для нее так уж важно. Снаружи ее встретило все то же черное небо, сыпавшее на землю серые хлопья. Изо рта вырвалось облачко пара, лица коснулся холодный воздух.