Обреченные
Шрифт:
– Скучал по ней?
Отец в ответ молчит. Его раздумья растягиваются в холодную вечность. Наконец он говорит:
– По кому? По жене?
– По дочери. Ты скучал по Мэдисон?
Возмущенное взрыкивание.
– Я стучал по ней? Ты спрашиваешь, бил ли я ее?
– Нет, – говорит Бабетт. – Ты скучал по ней?
После долгой паузы отцовский голос, искаженный досадой, произносит:
– Я был потрясен, когда узнал, что рай вообще существует…
– Мэдисон
– Я скажу ужасную вещь, но еще больше я удивился, что Мэдисон туда пустили. – Смешок. – Откровенно говоря, я просто обалдел.
Мой собственный отец считает, что место мне – в аду.
Но куда страннее другое: я подозреваю, что Бабетт видит меня. Я уверена в этом.
Быстро и сухо отец прибавляет:
– Могу даже представить Мэдисон в Гарварде… но в раю?
– И все-таки она теперь там, – настаивает Бабетт, хотя видит меня здесь, застрявшей на земле, висящей на расстоянии вытянутой руки от их посткоитального диалога. – Мэдисон говорила с тобой из рая, да?
– Пойми меня правильно, я любил Мэдди, как только отец может любить ребенка… – Пауза такая долгая, что я впадаю в ярость. – Если честно, у моей девочки были свои недостатки.
Пустыми словами Бабетт словно бы пытается закруглить разговор:
– Наверное, это больно признавать.
– Если честно, моя Мэдди была трусишкой.
Бабетт театрально ахает:
– Не говори так!
– Но это правда. – Голос у отца уставший, смирившийся. – Все это понимали. Она была бесхребетной, безвольной трусишкой.
Бабетт ухмыляется мне и говорит:
– Только не Мэдди! Только не бесхребетной!
– Таковы эмпирические выводы нашей команды экспертов-бихевиористов, – заверяет отцовский голос угрюмо. Подавленно. – Она скрывалась за защитной маской ложного превосходства.
Стиснутые потроха моего мозга выворачивает от таких его заявлений. Слова «команда» и «выводы» застревают в ушах.
– Ее глаза следили за всем и все оценивали, – сообщает отец, – особенно мать и меня. Мэдисон хаяла любую чужую мечту, а на собственные ей не хватало ни храбрости, ни веры. – Будто выкладывая последний печальный козырь, он прибавляет: – У нас даже не было оснований считать, что бедняжка Мэдди хоть с кем-то дружила…
Это, милый твиттерянин, неверно. Моим другом была Бабетт. Впрочем, она не самый лучший пример дружбы.
Слишком уж быстро и слишком ласково Бабетт говорит:
– Тони, нам не надо это обсуждать.
И так же слишком пылко папа отвечает:
– А мне надо. – Тон у него одновременно праведный и обреченный. Отец говорит: – Леонард нас предупреждал. Давным-давно. Еще задолго до ее рождения он сказал: любить Мэдди будет очень непросто.
Прищурив глаза и ухмыльнувшись мне, Бабетт подхватывает тему:
– Леонард? Который проводил телефонные опросы?
Почти слышно, как отец мотает головой.
– Пусть он и телефонный опросчик, зато сделал нас богатыми. Он предупреждал: Мэдисон будет притворяться, что у нее есть друзья. –
О нет. Во имя Сьюзан Сарандон, слышать это не могу! Мой призрачный мозг, раздутый желудок моей памяти пухнет и ноет.
– Нам с матерью она сказала, что проведет праздники у друзей на Крите, а сама три недели только ела мороженое и читала всякий трэш.
Тьфу ты, милый твиттерянин! О боги! Роман «Навеки твоя Эмбер» не трэш. И я не безвольная и не трусливая.
Бабетт сюсюкает:
– Мэдисон, она же такая славненькая… Быть того не может. – А по глазам цвета мочи видно, что она от души надо мной ржет.
– Так и было, – говорит папа. – Мы все каникулы наблюдали за ней через школьные камеры безопасности. Бедная одинокая толстушка.
21 декабря, 8:23 по восточному времени
Бывшая (?) подруга…
Отправила Мэдисон Спенсер ([email protected])
Милый твиттерянин!
Отец совершенно не заморочен условностями и услаждает наш слух могучим кряхтением. Грохочут вулканические извержения, которые не приглушаются понятиями о сдержанности или прикрытыми дверьми. Встав с кровати, он босиком прошлепал через комнату и оседлал стульчак в смежной уборной, где кафельные поверхности усиливают череду плюхающих звуков.
Пока его нет, Бабетт опять заглядывает под абажур в мое убежище.
– Мэдисон, не злись, – шепчет она. – Можешь не верить, но я пытаюсь тебе помочь.
Доносится голос отца:
– Бабби, ты что-то сказала?
Она не отвечает ему и продолжает:
– Не обманывайся. Думаешь, автонабор соединил тебя с родителями ни с того ни с сего? – Бабетт кричит шепотом: – Все, что с тобой произошло, не случайность! Ни «Путешествие на “Бигле”». Ни Диснейуорлд. – Она раздраженно говорит: – А те, кого ты считаешь своими мертвыми друзьями… не друзья они тебе. Нерд, качок и панк – у них свой интерес находиться в аду!
Если верить Бабетт, все вы, Леонард-КлАДезь, Паттерсон54 и Могавк-Арчер666, – злоумышленники. Она заявляет, что вы намерены уничтожить Творение и навечно установить свои порядки. Вы подружились со мной в аду. И вы пристроили меня работать на телефоне. Она говорит, все это – часть грандиозного плана, которому уже сотни лет.
– Они называют себя освобожденными сущностями, – твердит Бабетт, – они отказываются принимать сторону Сатаны или сторону Бога.
Слышен звук спускаемой воды.
– Не дай им одурачить тебя, Мэдди. – Бабетт грозит перемазанным в шоколаде пальцем и говорит: – Ты, подружка, не представляешь, какую нездоровую херню они для тебя задумали… – Она шепчет: – Я пока твой лучший друг. Потому и предупреждаю. – Шаги из уборной приближаются. – Смотри, Мэдди. Сатана победит в этой истории! Он отхватит все, и тебе стоит перейти на его сторону, пока можешь.