Обреченные
Шрифт:
– Линда, она... ей ужасно плохо. Я не знаю, что...
Дел вздернул подбородок и громко спросил:
– Есть среди вас доктор? – И потом то же самое по-испански: – Hay un medico aqui?
Он еще раз повторил свой вопрос.
Люди вокруг смущенно задвигались, словно стыдясь того, что они не медики.
Сверху спустилась девушка в желтом платье.
– Я, конечно, не доктор, – заявила она, обращаясь к Делу. – Не знаю, что тут можно сделать, но когда-то я училась на медсестру, пока не стало слишком трудно.
– Взгляните.
Девушка неторопливо подплыла к Делу и заглянула в машину. Она излучала флюиды женственности.
– Господи! – тихо, с благоговейным ужасом произнесла она. Потом отступила. Лицо ее побледнело. – Я думала, у нее солнечный удар или что-то в этом роде. Но я не знаю, что с ней. Судороги, что ли? Вряд ли сердечный приступ. Единственное, что могу посоветовать, – выньте ее из этой духовки. Хорошо бы соорудить носилки. А потом отнесите ее в одну из лавчонок. Ее бы поскорее показать врачу.
Повернувшись, Дел отыскал глазами в толпе мальчишку лет тринадцати. Он видел его в лавке, когда покупал пиво.
На ломаном испанском он спросил мальчишку, есть ли в Сан-Фернандо врач. Мальчик отвечал, что есть прекрасный врач, который замечательно говорит по-английски.
– Реку переплыть сможешь?
– Наверное, смогу.
Дел вынул из кармана банкнот в двадцать песо, разорвал пополам и дал одну половину мальчишке.
– Когда вернешься назад с доктором – возьми одну из лодочек, которые стоят у того берега, – получишь вторую половину. Если обернешься очень-очень быстро, я дам тебе еще.
Мальчишка припустил вниз по дороге. Очкарик наконец очнулся. Вынул из багажника два пиджака и, повернувшись к Делу, неуверенно сказал:
– Если бы достать какие-нибудь палки, чтобы продеть их в рукава...
Стоящий рядом мексиканец понял и бросился к своему грузовичку. Вскоре он вернулся, неся две длинные бамбуковые жерди. Дел помог парню соорудить импровизированные носилки, а потом влез в машину, неловко приподнял старуху и передал ее на руки сыну. Она соскользнула, ее платье немного порвалось. Они кое-как уложили ее на носилки. Ее белые глаза смотрели вверх, в яркое, бездонное небо, а руки все так же цеплялись, шарили по шершавой материи.
Дел взялся за один конец носилок, парень – за другой. Они отнесли ее в лавку. Толпа расступилась. Лавочник торопливо убрал бутылки. Больную уложили на высокий длинный прилавок.
Девица в желтом платье сказала:
– Смочите тряпку холодной водой и положите ей на лоб. Дергаться она перестала, но хорошо бы просунуть ей между зубами палку. Если снова начнутся конвульсии, она может прокусить себе язык.
Откуда-то достали короткую грязную палочку. Девица в желтом платье тщательно вымыла ее. Дел раскрыл старухе рот, а девица всунула ей палочку между зубами. Ну и потешный стал у старухи вид! Словно старая собака грызет сухую кость.
Девушка по имени Линда проговорила:
– Джон, милый, он скоро будет
Дел Беннике был не из тех, кого легко вывести из равновесия. Но от того, что случилось, ему чуть не стало плохо. Парень развернулся к девушке и со всего маху ударил ее по губам. От удара она покачнулась и упала бы, если бы не ударилась поясницей о противоположный конец прилавка. Губы у нее вспухли; она изумленно смотрела на парня широко раскрытыми глазами.
Парень истерически завизжал:
– Ты заставила меня сделать это, а мама здесь умирала! Ты утащила меня, и все это время мама была здесь одна!
Девушка обрела равновесие и оттолкнулась от прилавка. Она смотрела на своего дружка пристальным взглядом – в нем не было злобы, только удивление. Потом, повернувшись к нему спиной, вышла из лавки походкой манекенщицы.
До парня по имени Джон постепенно дошло, что все присутствующие глазеют на него. Дел заметил, что он вроде как не в себе. На мгновение Джон закрыл лицо руками. Затем повернулся, подошел к матери.
В тишине стало слышно, как скрежещут ее зубы. Парень взял неподвижную руку матери и удерживал ее во время очередного припадка конвульсий.
– Мама, все будет хорошо, – тихо проговорил он. – Все будет в порядке, мама.
Дел вышел из лавки, поискал глазами льняное платье телесного цвета и светлые волосы. И вскоре заметил девушку. Она медленно брела в тень. Он нагнал ее. Губы у нее начали распухать. Она посмотрела на него совершенно мертвыми глазами.
– Тут всякий потеряет голову, когда с мамашей беда, – произнес Дел.
– Спасибо за помощь, друг мой.
– Он ваш муж?
– Вроде бы да.
– Не судите его слишком строго. Некоторые парни поздно взрослеют.
– Жду не дождусь, когда же это, наконец, случится, мистер...
– Дел Бен... сон.
– А я Линда Герролд. Спасибо за заботу. От Джона толку было мало.
К ним присоединилась девица в желтом платье:
– Привет, ребята! Между прочим, меня зовут Бетти Муни. Пытаюсь вспомнить, чему меня учили, – в этих учебниках по сестринскому делу столько всего понаписано! Детка, удар был неслабый, но пусть это тебя не огорчает.
– Мисс Муни, это миссис Герролд. А я – Дел Бенсон. Вспомнили что-нибудь из своих учебников?
– Слово забыла. Что-то вроде кровоизлияния в мозг.
– Церебральное? – подсказала Линда.
– Точно, детка, именно церебральное! Вроде удара. И если я права, вы почти ничем не можете ей помочь, остается только ждать – вдруг она сама поправится. Такие больные вроде как впадают в кому, приходится давать внутривенно глюкозу и все такое, и их поддерживают на плаву, пока они либо не отбросят копыта, либо не очнутся. И во многих случаях для них же лучше, если они отбрасывают коньки, потому что после такого классного приступа приходят в себя чаще всего парализованными.