Обреченные
Шрифт:
– Нет, я...
– Погоди, дай договорить. Обещаю, что пальцем к тебе не притронусь. Не сорвусь, как там, на бревне. Если ты надумаешь вернуться к нему, пожалуйста, я не стану тебя удерживать.
– Билл, это очень мило с твоей стороны, но мне необходимо оставаться с Джоном, по крайней мере до тех пор, пока... все не уладится. Бросить его сейчас было бы непорядочно.
– Наверное, ты права. Но ведь потом ты сможешь вернуться?
– Я не хочу ничего загадывать.
Пепе все сидел на пятках; из вежливости он отодвинулся на Приличное расстояние, чтобы не подслушивать, о чем они говорят. Билл увидел, что к ним приближается
Он отпустил шутку о бойцовых петушках; вокруг послышался смех, потому что коротышка Бенсон с взъерошенным ежиком черных волос действительно очень напоминал самоуверенную птичку.
И в колледже, и позже, когда он служил на флоте, Биллу неоднократно приходилось драться. Он знал, что ему можно не волноваться: более высокий противник легко справляется с тем, кто ниже ростом. Но от беспричинной жестокости Бенсона, от написанного у того на лице презрения к людям с другим цветом кожи его замутило. К его удивлению, Линда предпочла остаться.
Нападение чуть было не застигло его врасплох. Он дал Бенсону возможность отступить и подготовиться к контратаке. Билл вовремя успел увернуться от мощного хука справа, а сам ударил левой снизу вверх. Бенсона надо привести в чувство. Биллу совсем не хотелось ломать коротышке руку, поэтому он как следует врезал по толстой шее. Бенсон обмяк и упал, словно тряпичная кукла, брошенная небрежным малышом. Приложив к губам кулак – ныли костяшки пальцев, – Билл Дэнтон наблюдал за Бенсоном. Убедившись, что противник повержен окончательно, отошел и снова сел рядом с Линдой.
– Почему ты не захотела уйти? – спросил он.
– Если бы он вдруг повалил тебя, я сняла бы туфлю и ударила его по башке шпилькой. В жизни не видела ничего гаже... Зачем он ударил Пепе?
– Кто такой Пепе? Просто грязный мексикашка, – негромко пояснил Билл.
Она вызывающе склонила голову набок:
– Не пытайтесь проверять меня, сэр. К вашему сведению, я на одну восьмую – индианка-чероки, то есть принадлежу к гонимому национальному меньшинству.
– Знаешь, Линда, я первый раз услышал твой смех. Теперь я знаю, как ты смеешься.
– Билл, не начинай снова.
– Давай немножко прогуляемся. Мне хочется еще поговорить с тобой. Обещаю, я тебя ни словом не обижу.
– Кажется, паром вот-вот поплывет в обратный рейс.
– Пепе загонит пикап на паром. Ты встречаешься с мужем в Сан-Фернандо?
– Нет, он... занимается телом. Может, как раз этим рейсом вернется сюда вместе с ней.
– Но не собираешься же ты сама вести ваш «бьюик» в Матаморос?
– Я уже большая девочка.
Он повернулся к Пепе и что-то сказал по-испански. Пепе лукаво ухмыльнулся и покачал головой.
– Что ты ему сказал?
– Сказал, у какой лавки в Матаморосе мы встретимся, – я сообщил ему, что отвезу тебя туда.
– Билл, поверь, я вполне в состоянии сама...
– В Штатах хватает мест, где не подобает появляться
– Говорю тебе, я справлюсь сама!
– Даже сможешь въехать на паром по этим сходням? Доски довольно узкие.
– Н-ну... разве что...
– Значит, договорились. Пошли. Посмотрим, кто там поет. Звучит приятно.
Близнецы-блондинки сидели в последней машине. Закончив песню, одна из них сказала:
– Ну, давайте подпевайте. Вот еще кое-что из старенького: «Залив, залитый лунным светом».
Они облокотились на машину. Линда запела чистым, звонким альтом. На лицо ее упал луч фонаря из лавки. Билл тоже запел вместе с тремя девушками. В темноте он отыскал руку Линды. Не прекращая петь, она попыталась высвободиться, но он крепко держал ее. А потом увидел, что она улыбается и слегка пожимает плечами. Линда слегка сжала его руку. Билл вторил хрипловатым баритоном, стараясь петь как можно тише, чтобы скрыть хрипотцу. В ночи было заключено какое-то волшебство – ив старой песенке, и в их голосах. К ним присоединились некоторые другие туристы – правда, близко никто не подходил, все пели на расстоянии. Чудо, что она так близко. Когда песня была почти допета, Линда бессознательно прильнула к нему, прижавшись плечом. Пение оборвалось, и все вдруг рассмеялись непонятно чему, но Линда тут же осеклась. Билл решил, что она вспомнила об умершей свекрови и корит себя за бесчувствие.
В первой машине в очереди зажглись фары; до их ушей донесся шум заводимых моторов. Паром подошел почти к самому берегу: вода поднялась, так что больше не нужно было углублять лопатами дно. Но чтобы машины смогли въехать на паром, все еще необходимы были дощатые сходни. С парома на берег сбросили две толстые доски; их удалось закрепить не сразу. Все кричали, подавали советы; наконец сходни были закреплены, ко всеобщему удовлетворению.
С парома съехали две машины и стали взбираться вверх по дороге. Клаксоны дудели: все приветствовали переправившихся с того берега. На паром медленно заползла крошка «эм-джи», за ней двинулся пикап. Сходни и блоки втащили на борт, и паром медленно пошел через реку.
– Теперь-то им бы двигаться быстрее, – заметил Билл.
– Отпустите мою руку, сэр. Позвольте напомнить: перед вами серьезная замужняя дама.
– Ах, извините.
– Премного вам благодарна.
Они спустились к воде. Вереница машин пришла в движение. Все спешили передвинуться на два места вперед. Билл увидел, что у Бенсона что-то с машиной. Кажется, не заводится.
Он остановился и спросил:
– Помочь?
Бенсон отвечал на удивление дружелюбно:
– Да нет. Мне бы, дураку, заменить бензопомпу еще до поездки. Помогите выкатить ее с дороги, я ее запру. Оставлю здесь, а завтра вернусь – по-вашему, macana – с новой помпой. Если, конечно, удастся ее найти.
Машина без труда съехала под откос. Бенсон подогнал ее к самому берегу и поднял стекла.
– Извини, приятель. Я к тебе цеплялся, потому что был немного не в себе.
– Впредь будь осторожен. Не то скоро будешь выглядеть как подушка для иголок.
– Ага. Признаюсь, был дураком.
– Тебя подвезти?
– Нет, я уже договорился. Это вы, миссис Герролд? Я вас не узнал в темноте. Как там ваша свекровь?
– Она умерла, мистер Бенсон, сразу после того, как мы доставили ее к врачу.