Обреченные
Шрифт:
Учитель оказался к этому готов и отбил ее рапиру, а затем опустил острие своей вниз и ударил противнице в подъем ноги.
— Боюсь, ты, моя дорогая, встала не с той ноги.
— Посмотрим.
Франческа подняла руку и пригладила волосы. Они оба пристально, с убийственным напряжением смотрели друг на друга.
Каждый новый раунд неистового действа заставлял Люс тревожно вскидываться. Она всегда была пугливой, но и остальной класс сегодня держался на удивление беспокойно. Беспокойно от возбуждения. Наблюдая за Франческой и Стивеном, никто из ребят не мог сидеть тихо.
Вплоть
Люс поморщилась, представив, как Лилит, помнящая французский перевод всех фехтовальных терминов, которых она сама не знала даже на английском, гибкая и язвительная, устремляется в атаку. Если остальные нефилимы обладают хотя бы десятой долей продемонстрированного учителями умения, к концу занятия она превратится в горку изрубленных частей тела.
Преподаватели фехтовали искусно, легко переходили в выпад и возвращались в стойку. Солнце сверкало на их клинках и белых защитных жилетах. Густые светлые локоны Франчески великолепным нимбом сияли над плечами, когда она кружила рядом со Стивеном. Их ноги с таким изяществом выплетали узоры на полу террасы, что весь поединок походил на танец.
На их лицах застыла упрямая, ожесточенная решимость. После первой пары касаний они сравняли счет. Оба не могли не устать — поскольку фехтовали уже больше десяти минут без единого засчитанного удара. И двигались так быстро, что дуги их клинков практически исчезли; осталась лишь чистая ярость, слабый гул в воздухе и постоянный лязг сталкивающихся рапир.
Вскоре начали лететь искры всякий раз, как их клинки встречались. Искры любви или ненависти? Порой казалось, что и того и другого.
И это беспокоило Люс. Поскольку предполагалось, что любовь и ненависть стоят в точности на противоположных концах спектра. Их разделение казалось столь же ясным, что и… скажем, на ангелов и демонов, как некогда она считала. Но уже нет. Пока девочка с благоговением и страхом наблюдала за учителями, в ее мыслях кружились воспоминания о вчерашнем споре с Дэниелом. И собственные любовь и ненависть — или если и не вполне ненависть, то нарастающая ярость — сплелись узлом в ее душе.
Одноклассники восторженно закричали. Люс показалось, что она лишь моргнула, но момент был полностью пропущен. Рапира Франчески уткнулась острием в грудь Стивена. Близко к сердцу. Она нажала на рукоять так, что тонкий клинок выгнулся дугой. Оба на миг замерли, глядя друг другу в глаза. Люс не знала, считать ли и это тоже частью представления.
— Прямо в сердце, — проговорил Стивен.
— Как будто у тебя оно есть, — шепнула Франческа.
Казалось, оба учителя на мгновение забыли о собравшихся на террасе школьниках.
— Еще одна победа Франчески, —
В этом замечании Люс померещился какой-то скрытый смысл, но подруга уже легко вскочила со скамьи, надвинула на лицо маску и потуже затянула в хвост волосы. Готовая к бою.
Пока вокруг суетились остальные школьники, Люс попыталась вообразить подобную сцену между собой и Дэниелом: она берет верх, и он оказывается на милости ее клинка, как Стивен у Франчески. Сказать по правде, ей не удалось такое представить. И это встревожило Люс. Не потому, что ей хотелось помыкать Дэниелом, а потому, что не хотелось, чтобы помыкали ею. Прошлой ночью она слишком сильно от него зависела. Воспоминания о поцелуе тревожили ее, вгоняли в краску и подавляли — и не в лучшем смысле слова.
Она любит его. Но…
Почему она не в состоянии додумать фразу без этого маленького уродливого союза? Должна бы, однако не может. Сейчас между ними происходит вовсе не то, о чем она мечтает. И если правила игры навсегда останутся такими же, она не уверена, что вообще хочет играть. Какая из нее пара Дэниелу? Какая из него пара ей? Если его тянуло к другим девушкам, рано или поздно он должен был об этом задуматься. Не может ли кто-то другой предоставить каждому из них более ровное игровое поле?
Когда Дэниел целовал ее, Люс всем своим существом осознавала, что он был ее прошлым. В его объятиях она отчаянно желала, чтобы он оставался ее настоящим. Но как только их губы отрывались друг от друга, она начинала сомневаться, что он действительно станет ее будущим. Ей нужна была свобода решить это, так или иначе. Она даже не представляла, что еще могло ее ждать.
— Майлз, — позвал Стивен, уже полностью вернувшийся в учительский образ. Он убрал клинок в узкий черный кожаный футляр и кивнул в сторону северо-западного угла террасы, — Ты сразишься с Роландом здесь.
— Вы с Роландом были знакомы раньше, — наклонившись к девочке, шепнул ей на ухо Майлз. — В чем его слабость? Я не намерен проигрывать новичку.
— Э-э… по правде сказать, я не… — промямлила сбитая с толку Люс.
Бросив взгляд на Роланда, уже закрывшего лицо маской, она осознала, как мало, в сущности, о нем знает. Помимо каталога товаров с черного рынка. И игры на губной гармонике. И того, что он чем-то отчаянно рассмешил Дэниела в ее первый день в Мече и Кресте. Она так и не выяснила, о чем они тогда разговаривали… и что Роланд все-таки забыл в Прибрежной, если уж на то пошло. Когда речь заходила о мистере Спарксе, Люс определенно пребывала в неведении.
Майлз похлопал ее по колену.
— Люс, я пошутил. Этот парень в любом раскладе надерет мне задницу, — вставая, заметил он и рассмеялся, — Пожелай мне удачи.
Франческа отошла на другую сторону террасы, ближе ко входу в дом, прихлебывая воду из бутылки.
— Кристи и Миллисент, займите тот угол, — велела она двум девочкам-нефилимам с косичками и в одинаковых черных кедах. — Шелби и Заря, вы будете состязаться здесь, — продолжила она, указав на угол террасы прямо перед Люс. — Остальные пока посмотрят.