Обреченные
Шрифт:
— Тебе там понравится. Прибрежная школа весьма прогрессивна, и она куда лучше Меча и Креста. Я думаю, там ты получишь возможность… развиваться. И ничто не сможет тебе повредить. У этой школы есть особенное, защитное свойство. Вроде маскировки.
— Я не понимаю. Зачем мне нужна какая-то защита? Я думала, переезда сюда, подальше от мисс Софии, вполне достаточно.
— Дело не только в мисс Софии, — спокойно проговорил Дэниел, — Есть и другие.
— Кто? Ты можешь защитить меня от Кэма, и от Молли, и от кого угодно.
Люс
— Это и не Кэм с Молли. Люс, я не могу об этом рассказывать.
— Там будет еще кто-то знакомый? Кто-то из ангелов?
— Там есть несколько ангелов. Никого из известных тебе, но я уверен, что вы поладите. И вот еще что, — добавил он ровным тоном, уставившись прямо перед собой. — Я туда не поступаю. Только ты. Это ненадолго.
Он так и не отвел взгляда от дороги.
— Насколько ненадолго?
— На пару… недель.
Если бы за рулем сидела Люс, сейчас она ударила бы по тормозам.
— На пару недель?
— Я обязательно остался бы с тобой, если б мог, — произнес Дэниел таким ровным, таким спокойным тоном, что это еще больше вывело девочку из себя, — Ты видела, что произошло недавно с твоей сумкой и багажником. С тем же успехом я мог бы запустить сигнальную ракету, чтобы все узнали, где мы. Чтобы оповестить всех, кто ищет меня — а значит, и тебя. Меня слишком просто найти, слишком просто выследить. А эта выходка с твоей сумкой? Она и в сравнение не идет с тем, что я проделываю ежедневно и что привлечет внимание… — Он осекся и резко помотал головой. — Я не хочу подвергать тебя опасности, Люс, не хочу.
— Тогда не делай этого.
Лицо Дэниела исказила гримаса боли.
Все не так просто.
— И позволь мне угадать — ты не можешь объяснить.
— Я бы с радостью.
Люс подтянула колени к груди, отодвинулась от него подальше и прислонилась к дверце с пассажирской стороны, неожиданно охваченная клаустрофобией под высоким синим калифорнийским небом.
Около получаса они ехали в молчании по каменистой, засушливой местности, поднимаясь и спускаясь, погружаясь в облачка тумана и выныривая под ясное небо. Они миновали указатели на Соному, и, когда машину окружили пышные зеленые виноградники, Дэниел заговорил.
— До Форт-Брэгга еще три часа, — сообщил он, — Ты все это время собираешься на меня злиться?
Люс не обратила на него внимания. Она успела проговорить про себя, но не стала озвучивать сотни вопросов, упреков, обвинений и — в конечном счете извинений за то, что ведет себя словно капризный ребенок. На ответвлении к долине Андерсон Дэниел свернул на запад и снова попытался взять Люс за руку.
— Может, ты простишь меня и мы еще успеем насладиться последними минутами вместе?
Она хотела этого. Хотела не ссориться с ним хотя бы сейчас. Но очередное упоминание о том, что некие «последние минуты вместе» вообще существуют, о
И только лишь когда они проехали через лес секвой и выбрались под звездную густую синеву вечера, Дэниелу удалось достучаться до нее. Они как раз миновали дорожный знак с надписью «Добро пожаловать в Мендосино», и Люс посмотрела на запад. Полная луна освещала группу строений: маяк, несколько водонапорных башен и ряды хорошо сохранившихся старых деревянных домов. Где-то за пределами всего этого остался океан, который она слышала, но не могла разглядеть.
Дэниел указал на восток, в темную, густую чащу секвой и кленов.
— Видишь там, впереди, трейлерный городок?
Без подсказки Люс ни за что бы его не заметила, но теперь, прищурившись, разглядела узкую дорожку, над которой красовалась белая надпись на деревянной табличке — «Передвижные дома Мендосино».
Когда-то ты тут жила.
— Что?
Люс так хватанула воздух ртом, что даже закашлялась. Городок выглядел печальным и пустынным — унылый ряд штампованных коробок с низкими потолками, выстроившихся вдоль разбитой грунтовки.
— Ужас какой.
— Ты жила здесь до того, как это место стало трейлерным городком, — пояснил Дэниел, остановив машину на обочине, — До того, как появились передвижные дома. В той жизни твой отец перевез семью из Иллинойса во время золотой лихорадки. Некогда тут было по-настоящему славное местечко, — добавил он, глядя куда-то вглубь себя, и сокрушенно покачал головой.
Люс смотрела, как лысый мужчина с брюшком тащит за поводок облезлую рыжую шавку. Одет он был только в белую майку и фланелевые трусы. Девочка совершенно не могла представить себя здесь.
Хотя Дэниел помнил все отчетливо.
— У вас была двухкомнатная хибара, и твоя мать ужасно готовила, так что весь дом насквозь провонял капустой. На твоем окне висели синие полосатые занавески, и мне обычно приходилось их раздергивать, чтобы забраться туда ночью, когда твои родители засыпали.
Машина не трогалась с места. Люс прикрыла глаза и попыталась совладать с дурацкими слезами. От того, как Дэниел рассказывал их историю, та казалась одновременно реальной и невероятной. А Люс начинала терзаться мучительным чувством вины. Он оставался с ней так долго, столько жизней подряд. Она забыла, насколько хорошо он ее знает. Даже лучше, чем она сама. Может, он даже знает, о чем она сейчас думает? Люс гадала, не легче ли в чем-то приходится ей, не помнящей Дэниела, чем ему, проходящему через эти воспоминания раз за разом.