Обреченный пророк

Атеев Алексей Григорьевич

– Театральщину? – тихо и вежливо спросил Артур Афанасьевич. – Какая же это театральщина? Это образ нашей жизни, а вот ваши костюм и манеры за столом выглядят театрально.

– Да бросьте, Корытов! – хмыкнул Ситников и подцепил вилкой кусок осетрины. – Неплохо у вас кормят, – завистливо заметил он, – можете себе позволить.

– Я не понял, – ледяным тоном произнес старик, – что должен бросить?

– К чему все это? – недовольно проговорил Ситников, отложив в сторону недоеденный кусок. – Мы теперь в одной лодке, и все эти фигли-мигли вызывают легкую тошноту. Какие-то смокинги, церемонии. Мы не дети и ведем не детскую игру. Если мы партнеры, то и относиться к

себе я попрошу как к партнеру, а не как к шуту. Я не сомневаюсь в вашем могуществе, однако и я нынче – не пустое место. Я – прорицатель, – с гордостью заявил Ситников. – И обращаться со мной, как с бедным Степой, не позволю. Памятуя трагическую судьбу моего друга Козопасова, я письменно изложил все, что мне известно относительно вас, до мельчайших подробностей, а запечатанный конверт оставил у одного из моих друзей, попросил в случае моей насильственной смерти переслать по имеющемуся на конверте адресу.

– Вот даже как?! – удивился Корытов.

– Да, так! С волками, знаете ли, жить… А теперь давайте выпьем за мой успех, – Ситников поднял рюмку, – я вовсе не хотел вас обидеть, просто желал расставить все точки над i. Чтобы потом не было никаких разногласий.

– Ах, вон оно что! – воскликнул старик. – Ну что ж, раз мы партнеры, тогда конечно. Ради этого многое можно стерпеть. Только я хочу вам сказать, уважаемый Ромуальд Казимирович, прорицателей на свете хватает. Вот, например, еще один, – он показал на Олега. – И не очень-то кичитесь своими способностями.

– Этого товарища я не знаю, – сказал Ситников, равнодушно посмотрев на Олега, – но если вы хотите сказать, что мне всегда найдется замена, то это вряд ли. Кто принес дневник, за которым шла такая охота? Кто, в конце концов, стоял на страже государственных интересов, оберегая его от разных мерзавцев, которых еще много ходит по нашей земле? Там, – он поднял палец кверху, – обо мне известно.

– Вот вы сказали, что не знаете этого молодого человека, – с легкой насмешкой произнес старик, – а ведь как прорицатель могли бы и определить, что он вам известен.

– Неужели? – спросил Ситников и вновь, но уже с большим интересом посмотрел на Олега. Он некоторое время вглядывался в лицо юноши, потом его губы исказила презрительная усмешка.

– Этот, что ли? – пренебрежительно спросил он у Корытова. – Мальчонка-несмышленыш? Я его пожалел в тот раз, отпустил на волю, а то ведь мог и по сей день сидеть в Монастыре, а он, смотрите-ка, вон куда залетел. Теперь мне кое-что становится понятным, – он усмехнулся, – долго же вы подбирались к Матвееву, но уж больно несерьезно. А то я действительно думал… – Он снова налил себе рюмку. – Ладно, – примирительно произнес он, – за этим столом всем места хватит.

Старик выжидательно молчал, искоса поглядывая на Олега, точно ждал от него каких-то действий.

Выпив, Ситников широко улыбнулся и встал из-за стола. Он с интересом стал разглядывать убранство обеденного зала, в котором он еще не бывал. А тут действительно было на что посмотреть. Стены, отделанные высокими дубовыми панелями, были увешаны картинами и гобеленами, место которым было, несомненно, в музее. Между картинами тускло поблескивало старинное оружие: сабли, кремневые пистолеты, древние мушкеты. Тяжелая старинная мебель, украшенная потемневшими бронзовыми накладками, в сочетании с темным деревом панелей, придавала комнате довольно мрачный вид. Стены, казалось, давили. Олег почти физически ощущал это. Однако Ситников от выпитого, видимо, пришел в хорошее настроение. Он переходил от одной стены к другой, восхищенно цокая языком и громко восторгаясь драгоценными вещами. Особенно

его заинтересовал небольшой гобелен, воспроизводящий знаменитую гравюру Дюрера «Рыцарь, Смерть и Дьявол». Блеклые, потускневшие от времени краски тем не менее дышали жуткой выразительностью. Меланхоличный рыцарь, в глубокой задумчивости едущий на лошади, чем-то привлек главврача. Он долго рассматривал гобелен, потом, обернувшись к столу, насмешливо сказал:

– Трое, как и нас. И ситуация очень напоминает нашу – совершенно непредсказуема.

– Отчего же, – откликнулся Корытов, – по-моему, на картине все предельно ясно.

– Что же вам ясно? – недовольно возразил Ситников. – Вы считаете, рыцарь обречен? А на мой взгляд, он – победитель.

Старик пожал плечами.

– Я, конечно, рыцарь, – не обращая на него внимания, продолжал разглагольствовать Ситников, – ну, а вы, безусловно, дьявол. – Он театральным жестом указал на старика рукой. – Только вот кто – смерть? Неужели этот юнец? Простите, не поверю! – Он неестественно засмеялся и снова уселся за стол.

– А ведь вы не ошиблись, – в первый раз за вечер нарушил молчание Олег.

– То есть? – не понял Ситников.

– Смерть – это я!

Старик бросил на Олега пронзительный взгляд.

– Ну-ну, – захохотал Ситников, – продолжай…

– Вы не проживете и суток, – вкрадчивым тоном проговорил Олег.

– Что ты такое мелешь? – Ситников не знал, сердиться ему или смеяться. – Не знаю, какими уж судьбами ты здесь оказался, но уверен, выполняешь роль «шестерки». Помнишь, как мы тебя в Монастыре прихватили? То-то перетрухал, а? Или не так, юноша?

– Позвольте вашу руку, – не обращая внимания на насмешку, попросил Олег.

– Руку? – удивленно переспросил Ситников. – Что, погадать мне собираешься?

– Попробую, – проговорил Олег.

– Ну давай, пробуй, – Ситников положил на стол руку ладонью вверх. Олег подсел к нему и положил свою ладонь поверх его ладони. Он всмотрелся в лицо главврача, и ему показалось, что между ним и лицом старика есть неуловимое сходство. Но что было еще более странным, оба они напоминали ему кого-то третьего. Кого? Олег сосредоточился и почувствовал, как окружающее растворяется и он словно переносится в совершенно другое измерение. Перед ним, как в калейдоскопе, мелькают события других жизней, повороты чужих судеб. Нечто подобное он уже испытал: в Тихореченском краеведческом музее, в квартире у Аделаидки, на даче…

Странное щемящее чувство сладкой тоски постепенно стало таять, и он очнулся.

– Вы, случайно, не страдаете эпилепсией? – ехидно спросил Ситников. – У вас было такое лицо, точно вот-вот начнется припадок.

– Так вы, значит, родственники? – по-прежнему не обращая внимания на Ситникова, обратился Олег к старику.

– Какие родственники? – недовольно произнес Ситников. – Чего ты мелешь?!

Старик с острым интересом смотрел на Олега, но сохранял молчание.

– Я могу говорить? – снова обратился учитель к Корытову.

Тот кивнул.

– Итак, вы родственники, и притом ближайшие, – сказал Олег, глядя на Ситникова. – Вы приходитесь племянником этому господину.

– Каким племянником?! – почти закричал тот.

– Он родной брат вашего отца, Казимира Карауловского.

Ситников недоуменно посмотрел на старика.

– Не знаю, что их развело, – продолжал Олег, – но ваш отец погиб не без его участия. Кстати, фамилии у них были одинаковые, но ваш хозяин почему-то сменил свою на Корытов.

– Корытов, конечно, звучит не так благозвучно, как Карауловский, но не привлекает к себе особого внимания, – спокойно заметил старик.