Обреченный

Ляудзы Дзень

***

Я сидел и ждал её. Конечно, это глупо и всё же мне кажется, что я ей нравлюсь. – «Нет, ну, что за бред. Как я могу ей нравится?» – Я встал с кровати и пошаркал в ванную комнату, включив свет, я закрыл дверь и посмотрел на себя в зеркало, что было над раковиной. – «И на что я только надеюсь?»– Спросил мысленно я своё отражение.

Худое, с впалыми щеками и четкой линей скул лицо, всклокоченные светлые брови и волосы, щетина, которая каким-то макаром растёт, что меня самого крайне удивляет. Что мне нравится в себе это нос, не знаю почему, но нос мне нравится,

все остальное… так себе. Расстегнув кофту, что была на мне, я посмотрел на свою перештопанную грудь и вспомнил сон, если это был сон.

Я никому не рассказал о нём, сначала потому что не мог, не было сил и всё смертельно болело, сейчас болит меньше, но говорить всё равно не хочется. А потом, когда выписался в первый раз чувствовал себя будто «заново родился», страхи и сны ушли на второй план. Я просто радовался жизни, конечно с ограничениями и с целым вагоном запретов и лекарств.

А вот сейчас, когда я снова здесь и жду, когда найдётся время и очередь дойдёт до меня, что бы меня вновь тщательно обследовать и решить, что делать с этой фиговиной в новом лёгком, я не знаю, кому это рассказать и стоит ли.

Матери? Да, мать, это всё что я видел в жизни, в этой реальной жизни. Она была всегда. Я так привык к ней, что не заметил, как она состарилась и что она тоже несчастна, но она смирилась с этим. С тем, что у неё такой ребенок, то есть я. Меня бесит иногда само моё существование, а ещё, то что генетически запрограммирован на то, что бы умереть, от этого муковисцидоза. Я страдаю диабетом тоже по его вине, и я ненавижу себя, ибо не могу убить себя, потому что я трус и потому что сейчас это будет эгоистично в двойне. Я убью не только себя и мать, я убью того, кто подарил мне эти легкие.

Я никогда не спрашивал у своего лечащего врача, чьи это легкие, кто бы этот человек и почему умер. Я был так рад, что буду жить, что я не подумал о том, что может это человек тоже хотел жить и что его кто-то ждал, а он не вернулся и теперь часть его во мне. – «Может это карма и эти легкие не хотят мне «служить» потому что я не достоин их?» – Иногда спрашивал я себя и… Я не знаю.

– Мелов? – Услышал я голос. – «Это она!» – Моё сердце подпрыгнуло и я, развернувшись, поспешил, насколько мог быстро из туалетной комнаты. Когда я вышел, её уже не было. – «Да с её скоростью за ней не угнаться… – Подумал я тогда и вдруг понял.– Я должен отказаться. Я буду смотреться глупо рядом с ней…. Но, ты хотел бы ведь так…?» – Я замер в нерешительности выйти ли в коридор и сказать, что я здесь или дождаться, когда она уйдёт. Я направился к двери, но та вдруг резко отварилась и на пороге появилась она.

–Ой, елки! – Воскликнула она. – Вы где были, я вас пропустила.

– Я был немного занят. – Ответил я.

– А, ну, это было важное дело. – Она смеялась, хотя голос был серьезным. Я отвернулся и зачапал к двери в палату, впервые мне захотелось, что б матери там не было, но…

– Она тебя искала. – Сказала мама, видя меня. И я понял, что не смогу ничего изменить. Она как обычно поставила коробочку на кровать, обработала руки антисептиком, намочила ватку.

Я протянул руку и, не опустив взгляд, ждал, когда она возьмёт кровь и уйдёт.

***

«Интересно что он решил? Наверно – нет. Вот и правильно».– Подумала я, беря в руки ланцет, мои руки тряслись, и я нечаянно его уронила. Ланцет упал на пол, и закутилась под кровать.

– Елки палки! – Непроизвольно вырвалось у меня, присев на корточки, я заглянула под кровать.

– Ничего, я потом достану. – Сказала его мама. Он молчал, а я лихорадочно думала что предпринять.

– Да не, прям под самый плинтус. – Сказала я и одним неуловимым движением растянулась на животе. А он наблюдал, как мое тело уползает под кровать, я чувствовала его взгляд на себе.

– Ну, что вы…! – Воскликнула его мать, вставая.

***

Прошло не более тридцати секунд, как она нырнула под кровать и вот она уже вновь выползает. Я смотрел на нёё и мои мысли стали путаться.

– Я как всегда… – Пыхтя, сказала она и поспешила поднять голову, ударилась затылком об край кровати.

– Ай! – Вырвалось у неё, и она оказалась около моего левого колена. Жмурясь от боли, она слегка потеряла координацию и начала падать на меня. Я протянул руку и дотронулся до её плеча Впервые я дотронулся до нее не через перчатки, а через ткань её медицинской одежды.

– Давай помогу. – Хрипло сказал я.

– Да я сама. – Возразила она, приподнимаясь с колен.

– Болит? – Спросил я.

– Ничего меня так просто не убить. – Весело ответила она. Я хотел дотронуться до её затылка, но она была в шапочке и уже слишком далеко от меня, чем секунду назад.

– Право не нужно было вам тута лазить. – Сказала моя мама.

– Ничего, зато физкультура.– Всё так же позитивно говорила она, хотя что-то в её глазах говорило мне о другом или мне просто так хотелось видеть. Обработав перчатки антисептиком, она сказала:

– Продолжим. – Я протянул ладонь, она уколола палец… – «Если я соглашусь, то к чему меня это приведёт? Ведь это же просто кино. Нет, это не просто кино, это поход в кино с девушкой…» – Думал я в те секунды. Напряжение между нами было ощутимым, она наверно тоже задавалась, тем же вопросом, что и я. Я спросил:

– Как тебя зовут? – Она вскинула бровь, ответила:

– Имя ничего не значит, как не назови Маша, Света, Даша, нас таких сотни и мы ничем неотличимы друг от друга. – Я растерялся, а она как всегда, поместив пробирку в коробочку, и уже взяла её, я видел в её глазах не то разочарование, не то облегчение.

– Я согласен. – Выпалил я. Она остановилась и посмотрела на меня. В её глазах металось сомнение и противоречие.

***

«И что мне теперь делать?» – Подумала я, глядя на него, вдруг я поняла, что пялюсь на его обгаженную грудь и понимаю, что у него оказывается даже есть пресс? – Но это тут совсем не к месту».

– Хорошо. – Медленно сказала я. – Эту тему надо обсудить боле подробно, но не сейчас. – Добавила я.

– Сёрёж не задерживай человека. – Вмешалась его мама. – «Угу. Его зовут Серёжа, ну это не совеем плохое имя».