Обрекающая
Шрифт:
Осенняя охота на кропека – главное, что объединяет оседлые стаи Верхнего Поната. Конечно, бывали там иногда и ярмарки. Бывало, что три-четыре стаи сходились на праздник. Но лишь в период осенней охоты на кропека все действовали сообща. Хотя иногда даже не видели друг друга.
Сперва надо обнаружить стадо, ведь оно никогда не идет на юг одной и той же дорогой. Потом надо его повести, заставить свернуть туда, где охота будет более удачной.
А потом, после охоты, все стаи свежевали, выделывали шкуры, коптили, солили – и это была своего рода гигантская ярмарка.
Кропеки были животными небольшими, но упрямыми. Самые крупные достигали в холке трех футов. Мощные ноги, широкая крепкая грудь, толстая шкура и массивная голова. Нижняя челюсть почти как лопата. У женских особей к зрелости развивались страшные торчащие вверх клыки. Оба пола хорошо дрались.
Летом кропек держался небольшими семьями чуть пониже тундры, питаясь травой и кореньями. Но они были всеядными, способными съесть все, что не съест сначала их самих. Охотиться они не охотились, будучи слишком для этого ленивыми. Овощи не убегали и не отбивались. Единственным приключением в жизни кропека были весенние и осенние миграции.
Меты Верхнего Поната охотились на кропека только осенью. Весной, в брачный сезон, мясо кропека было несъедобным. От него начиналась рвота и сильнейшие боли в животе.
В стойбище вбежала молодая охотница. Высоко в долине Плентцо, отходящей от восточной ветви Хайнлина, заметили передовых кропеков. Ближайшая часть этой долины была всего в двадцати милях от стойбища Дегнанов. Возбуждение достигло апогея. Уже много поколений кропеки не спускались по долине Плентцо. Широкая долина была удобной дорогой, но давала метам хорошее пространство для маневра. Там были такие места, где стадо можно было подставить под плотный огонь стрел, а охотницы оставались недосягаемы для контратак.
Кропеки были отчаянными. Они нападали на все, что нападало на них, – прежде всего на метов, поскольку меты были их самым опасным естественным врагом. Пойманная мета – мертвая мета. Но мета могла перехитрить и перегнать кропека.
Почти всегда.
Охотницы снова и снова проверяли оружие, проверенное еще в начале сезона. Летели гонцы к соседям, предлагая места встречи. Мужчины таскали тюки и инструменты. Щенят выгоняли наблюдать и учиться, и они болтали друг с другом, стараясь не попадаться на глаза тем, кто мог дать работу.
Наконец Скилдзян дала Марике легкий лук, который, как она и надеялась, предназначался ей.
– Держись рядом, щена. И будь внимательнее. Замечтаешься возле кропека – и будешь мечтать вечно. В объятиях Всесущего.
– Понятно, ма.
Скилдзян повернулась к Каблину:
– Ты держись рядом с Блазом. Слышишь? Охотницам под ноги не лезь.
– Понятно, ма.
За спиной у Скилдзян Марика с Каблином переглянулись – дескать, что захотим, то и будем делать.
И тут здоровенная лапа съездила Марику по уху.
– Ты слышала, что сказала мать, – произнесла Побуда. Зубы ее были оскалены в улыбке. – А про это и думать забудьте. Оба.
Чертова
Отряд повели Скилдзян и Барлог из избы Герьен. Они взяли такой темп, что щенятам вскоре стало невмоготу. Когда они добрались до стойбища Ласпов, где к отряду присоединилась колонна тамошних охотниц, Марика уже ковыляла и спотыкалась. На этот раз она не стала смотреть на архитектуру частокола Ласпов и удивляться, почему они это делают так по-другому. У нее просто сил на это не осталось. До нее стало доходить, что носить лук или носить тюк – это и есть вся разница в мире.
Рядом рысцой бежала Побуда, дразня Марику насмешливым хмыканьем. Хотя тюк Побуды весил в три раза больше Марикиного, охотница бежала с щенячьей легкостью.
Марика оглянулась на бегущего среди мужчин Каблина. Братец, к ее удивлению, держался не хуже Замби. И только по лицу его было видно, чего это ему стоит. Он шел на чистой силе воли.
В холмах за стойбищем Ласпов темп замедлился. Вперед пошли разведчицы, вооруженные только дротиками. Охотницы теперь шли молча, напряженно вслушиваясь. Марика не слышала ничего.
Еще через час к Дегнанам и Ласпам присоединились три стаи с юга. Выросший отряд продолжал движение на восток широким фронтом, так же напряженно вслушиваясь.
Марика в конце концов не выдержала и спросила зачем.
– Затем, – ответила Скилдзян, – что, если передовых кропеков видели в долине Плентцо, это еще не значит, что все стадо пойдет этим путем. Оно может выбрать другую дорогу. Даже через эти холмы. И нас не должны застать врасплох. – Пройдя еще с десяток шагов, она добавила: – Стадо всегда можно услышать раньше, чем увидеть. Потому всегда надо слушать.
Рысь оставалась медленной. Марике не удалось восстановить дыхание. Ей хотелось подойти к Каблину и ободрить его, но она не решалась. Сейчас ее место среди охотниц.
День уже клонился к вечеру, когда стаи начали спуск к выходу из долины Плентцо. Разведчики доложили, что другие стаи уже в долине. Основное стадо еще на много миль к северу, но определенно в долине. Скоро наступит ночь. Тогда до завтра никакой охоты не будет.
Они достигли выхода из долины при последних отблесках дня. Марике было странно видеть такую ровную и открытую местность. Она даже поинтересовалась, почему на такой хорошей земле не построили стойбища.
Только Побуда снизошла до объяснений:
– Выглядит хорошо, правда. Как хорошо поставленный капкан. Тремя милями ниже река входит в гранитный каньон. Когда тают снега и воды стремятся вниз, неся бревна и всякий мусор, там, где узко, все забивается. Потом поднимается вода. И вся эта земля становится сплошным мутным потоком, бьющимся о подножие вот этих бурых холмов. Построй здесь стойбище – и его затопит в первую весну.
Марика представила себе эту воду, и вода вдруг предстала перед ней в образе разъяренного кропека. Она поняла, почему кое-кто из охотниц нервничает.