Обрести любимого (Том 2)
Шрифт:
Было решено, что я по-прежнему должен прятаться. Наши люди поверили, что я умер. Мой отец верил, что пленение Тимура - это только вопрос времени. Хотя мой брат вспыльчив и жесток, глупым он не был. Недели складывались в месяцы, месяцы в годы. Тимур продолжал скитаться по степям, собирая вокруг себя всех недовольных и молодых искателей приключений. Только несколько человек знали, что я жив. Мои родители, мой младший брат Давлет, который сейчас является Великим ханом, Орда, который спас меня, и его жена, Кончак. Они заботились обо мне все эти годы. Я жил, прячась в этой юрте, редко выходя днем, чтобы меня не видели. Только
Сначала мне было безразлично, буду я жить или умру. Я потерял твою мать женщину, которую любил больше всех на свете. Известие о том, что она умерла от горя, было почти невыносимым. Мне казалось, что мой брат снова уничтожил все, что было хорошим и истинным. Он убил Марджаллу точно так же, как убил двух моих первых жен, Зои и Айсу.
Но как бы велика ни была моя боль, воля к жизни ярким пламенем горела в моей душе. Я не умер. Вместо этого я прожил двадцать три года в сумрачном мире, никогда не зная, известно ли Тимуру о том, что я выжил, отчасти страшась, что он может узнать об этом, и в то же время желая, чтобы он узнал правду, чтобы я мог отомстить ему. Вчера, когда мой брат украл тебя, я очень испугался и вспомнил наконец что я татарин. Это я убил Тимур-хана. Теперь, наконец, я свободен!
– Думаю, - медленно произнесла Валентина, - что вы страдали так же сильно, как и моя мать в руках султана Мюрада.
– Расскажи мне о своей матери, - нетерпеливо попросил он, наклоняясь вперед. Его ясные голубые глаза потеплели от воспоминаний, - Она, несомненно, постарела, господин, - начала Валентина, - но, мне кажется, она никогда не менялась, по крайней мере сколько я помню. Она лучшая из матерей. Мы все ее очень любим.
– И твой отец никогда не упрекал ее за то, что она была моей женой?
– Никогда! Он обожает ее и всегда обожал. Он был так рад, что нашел ее и снова привез домой!– ответила Валентина.
Потом она сказала:
– Я не уверена, что лорд Блисс - мой отец, господин.
Рассказывала ли вам ваша мать, почему я приехала сюда?
– Конечно, она рассказала мне, но я не твой отец, Валентина, к великому моему сожалению. Я был бы рад оставить после себя хоть одного ребенка, а ты была бы дочерью, которой можно гордиться, моя дорогая. Однако я бы никогда не признал в тебе дочь Марджаллы, если бы ты не разделась, когда моя мать осматривала тебя.
– Вы видели меня!– Валентина отчаянно покраснела, прикусив нижнюю губу.
Он негромко засмеялся.
– Я видел тебя, и поверь мне, твое тело точно такое, как у Марджаллы. У нее было самое совершенное тело, и, когда я увидел тебя, самые мучительные воспоминания вернулись ко мне. У Марджаллы была привычка прикусывать нижнюю губу, когда она сердилась. Так же делаешь и ты.
– Вы действительно любили ее?– тихо спросила Валентина.
– Я действительно любил ее.
– Что будет теперь с вами, господин? Тимур-хан умер, теперь вы можете занять место старшего сына своего отца, которое по праву принадлежит вам. Вы станете Великим ханом?
– Старшие сыновья не всегда наследуют это место, Валентина, - сказал он. Звание Великого хана получает наиболее достойный мужчина. Конечно, если бы я не был вынужден проводить
– Я не понимаю, - сказала она озадаченно.
– Я очень польщен, моя дорогая, что ты не заметила. Я калека. Я не могу ходить. И не могу ходить с того самого ужасного утра в "Драгоценном дворце". Нижняя часть моего тела совершенно беспомощна, хотя мне повезло, что моя верхняя половина двигается. Был бы я здоровым человеком, Тимур-хан умер бы уже много лет назад, потому что я затравил бы его, как бешеную собаку! Когда-то мое сердце было наполнено состраданием к нему, потому что я понимал, какие дьяволы терзают его, но после ужаса, пережитого в Драгоценном дворце, я больше не находил оправданий для него. Если бы мое тело подчинялось мне, я давно убил бы Тимур-хана за все те мучения, которые он обрушил на меня! Вчера, когда я ехал с моим братом Давлетом, я был крепко привязан к седлу и ехал между своим братом и Ордой. Я уже забыл, как приятно, когда в лицо дует встречный ветер, потому что это было впервые за многие годы, когда мое тело находилось не на лежанке или на стуле...
– Это ваш стул?– спросила она с удивлением, рассматривая его.– У вашего стула есть колесики!
Он кивнул.
– О, господин, это так грустно!– Ее красивые аметистовые глаза наполнились слезами искреннего огорчения, и Явид-хан протянул руки и взял ее лицо в ладони, поглаживая большими пальцами ее глаза и щеки.
– Как ты красива, дочь Марджаллы, - сказал он, искусно уводя разговор от собственного несчастья.– Лорд Бурк очень счастливый человек.
Ее глаза стали тревожными.
– Я не могу выйти замуж за Патрика, - сказала она.– Теперь я не могу ни за кого выйти замуж.– Слезы потекли по ее щекам.
Он взял ее за руку.
– В чем дело, дитя мое? Расскажи мне. Может быть, я смогу помочь тебе. В конце концов, если бы не капризы природы, я мог бы быть твоим отцом.
Она посмотрела на него с горестным видом и сказала:
– Как я могу выйти замуж за порядочного человека после того, что ваш брат и его люди сделали со мной?
– Моя мать сказала, что тебя не изнасиловали, - сказал Явид-хан.
– Но надо мной надругались по-другому!– простонала она и снова расплакалась.
Он наклонился и неожиданно сильными руками обнял ее, поплотнее укрыв ее нагое тело покрывалом. Она истерически рыдала у него на плече в течение нескольких минут, а он гладил ее мягкие темные волосы и бормотал что-то нежное, ласковое и успокаивающее.
Когда ее рыдания утихли и она только всхлипывала, он заговорил:
– Мой брат, пусть будет проклято его имя, и его люди совершили над тобой насилие, которое ранит душу больше, чем тело. Твои ушибы заживут, Валентина. Твои видимые глазу шрамы исчезнут. Но если ты сама не сделаешь усилие над собой, твои невидимые раны будут мучить тебя еще сильнее, они станут невыносимыми для тебя. Ты получила какое-нибудь удовольствие от того, что было сделано с тобой?