Обретая крылья

Стар Дана

— Понятно… Я тоже не хотела врать. Потому что… — делаю паузу, сжимаю кулаки, сдерживая подступающий приступ паники, набираюсь сил и продолжаю разговор, — Потому что мне больно об этом говорить.

Я боялась, что ты отвернёшься от меня… Как моя мать. Как мои друзья.

Как окружающие люди.

Ну вот Эш… Поздравляю! Первые искренние слова, которыми ты, наконец, решила поделиться за долгий период депрессии. Вот только не переборщи с эмоциями. Выглядишь жалко.

— О, детка… Не плачь пожалуйста! Ты разбиваешь мне сердце… —

подходит, берёт на руки и усаживает на колени. Утыкаюсь носом в тёплую, ароматную грудь, пытаясь спрятать лицо, которое становиться мокрым от непрекращающихся слёз, — Малышка… расскажи, что тебя тревожит. Чтобы не случилось… я всё пойму.

Сглатываю нервный ком, делаю несколько глубокий вдохов и начинаю вещать увлекательную историю ''падшей женщины''.

— Это случилось давно. В студенческие годы. Мы, с моей лучшей подругой Сарой, поступили в колледж. Сразу же после посвящения в студенты, нас пригласили на вечеринку, которая проводилась в общежитии спортсменов. Там, моя тихая беззаботная жизнь, перевоплотилась в настоящий ад! Один ублюдок подмешал в коктейль наркотик, благодаря которому я мгновенно вырубилась. А дальше… А дальше не трудно догадаться, что произошло…

Прерываюсь. Всхлипываю. Не замечаю с какой силой впиваюсь ногтями в напряжённую спину мужчины. Мэт вздрагивает, но делает вид, что не чувствует боли. Он знает… Ведь мне больней.

— Тише…. Тише…. Я с тобой, — шепчет на ухо, гладит растрёпанные волосы, убаюкивает как младенца, у которого что-то болит, который не может сказать, что именно. Да. Сейчас я словно младенец, не способный выразить собственные эмоции словами.

Хватит! Больше не могу терпеть. Больше не могу давиться ядом, терзающим слабое сердце. Расскажу всё! В мельчайших подробностях.

— Мэт… — отрываюсь от бурновздымающейся груди, поднимаю заплаканные глаза, в которых мерцает мольба о помощи, и кричу.

Кричу, теряя стыд, теряя страх. Кричу, раздирая собственное горло, собственным криком. — Он издевался надо мной! Бил! Душил!

Насиловал! Позвал своих тупоголовых дружков… И эти твари, овладевали мной по очереди…

Мужчина молчит. Не двигается. Сдерживает внутреннего зверя. Но по его глазам видно, что в любую секунду может сорваться и броситься на поиски выродков, разрушивших жизнь бесценного для него человека.

А я продолжаю подливать топливо в разгорающееся пламя:

— Гнида снимал всё на видео… И заработал на этом грязном деле приличную сумму. Это была закрытая онлайн трансляция.

За моей спиной раздался мощный, звонкий треск, от которого я подпрыгнула.

Обернувшись, заметила приличную вмятину на прозрачной поверхности стола, оставленную крепким мужским кулаком. Если бы

Мэт стоял, а вторая его рука была свободна, то этот столик с лёгкостью раскололся бы на несколько частей. Но мужчина продолжал терпеливо, практически сдержанно, слушать. Его тело напряжено. В глазах — ледниковый период. Руки сжаты в кулаки. А сердце… в огне.

Внезапно,

из моего рта вырывается истерический хохот, ведь я дошла до самого интересного… Кажется, слёзы закончились. Теперь я смеюсь.

Смеюсь, как полоумная дура.

— Представляешь, эти свиньи решили избавиться от улик… Они сделали офигенный монтаж, выставив меня настоящей шл*хой! Разослали видео во все уголки земного шара, где якобы я подписалась на всю эту дрянь добровольно. Меня жестоко унизили. Оскорбили. Сделали порно звездой интернета. Мне никто не поверил. Ни друзья. Ни врачи. Ни собственная мать… Которая назвала меня шл*хой. А моя лучшая подруга Сара… Она… — делаю паузу, кусаю собственную губу до крови, — Она умерла. Твари её убили. Меня же, почему то, оставили жить.

Завернули в окровавленную простынь, и выбросили возле нашей общаги. И да… Сара… Сара была беременна.

Наш обеденный стеклянный толик раскололся на две части. Звон падающей посуды, заставил меня поёжиться и вздрогнуть. Наверно Мэт здорово поранился. Но он даже не моргнул. Молчал. Обнимал моё трясущееся тело обеими руками, настолько крепко, словно пытался защитить от невидимых врагов. Словно мы перенеслись в прошлое, а он мне на помощь пришёл.

— После всего этого, я решила уехать и затеряться где-нибудь в глуши.

Хоть в чём-то повезло. Потому что нашла такое место, в котором затаилась на несколько лет. А после — вернулась в город, дабы найти всех пятерых выродков и отомстить. Такими образом, появилось моё шоу.

Стерев с лица первую партию слёз, прошептала:

— Для меня до сих пор считается непонятным выражение ''Время лечит''.

Сколько лет не прошло, а боль лишь усиливается. Меня исцелит только месть.

Мэт кладёт свои холодные ладони на мои солёные щеки, осматривает печальным, в то же время, гневным взглядом, и произносит одно слово:

— Сколько?

— Что сколько? — не понимаю вопрос.

— Сколько ублюдков тебя…

Перебиваю, не желая слушать это гадкое словечко из его уст:

— Пять.

— Как и твоих ожогов… Это ведь не феерверк?

— Нет. Это ожоги от сигарет.

— Мрази… Господи, не хочется портить наш оставшийся отпуск… Но я готов прямо сейчас сорваться и разорвать каждого на клочки… Только кивни. И ты о них никогда не вспомнишь.

Пора заканчивать ''душевную'' беседу. Иначе мой обезумевший

''мститель'' разрушит весь остров к хренам собачьим.

— Нет, дорогой. Не нужно. Убл*дки уже наказаны.

Глупыш! Так я тебе и скажу. А если с тобой что ни будь случиться по моей вине? Это моя тупость, глупость, ошибка. Разбираться во всём этом д*рьме буду я одна.

— Поверить не могу, детка… Мне так жаль… Если бы ты знала, — прижимает к своей груди, гладит волосы, укачивает, тем самым, пытаясь успокоить. А сам плачет. В душе конечно, ведь на людях настоящие мужчины не рыдают. Хотя, клянусь! Я видела, как его газа стали влажными.