Обретение дара

Дмитриев Иван

— Нам, то есть нашему с тобой роду, на сегодняшний день девятьсот тридцать шесть лет. Подтверждённых документально, — гордо заявил Алексей Иванович.

— А ближайшим? — подняв взгляд в потолок, произнёс я. Прикидывая, тысяча лет это круто или нет.

— Ближайшие…Это Романовы. Им шестьсот семьдесят пять лет и Оболенские шестьсот пятьдесят четыре года, — задумавшись на пару минут и прикинув что-то в голове, дал мне ответ старик.

— Че-то как-то не очень, — в сомнении протянул я.

— До этого периода, в нашей стране

подобные записи не вели. С воцарением на трон Романовых наши предки начали вести учёт и списки аристократии, — почесав шею, произнёс старик. — В Японии, например, Минамото насчитывают тысячу двести тридцать один год. Это, если считать, когда впервые эта фамилия начала упоминается. А корни уходят ещё дальше. Уловил смысл?

— В теории да. И что это даёт? Ну, кроме как, тыкать в лицо другим, что мы тут самые старые.

— Богатство, — гордо произнёс старик, но стушевался под моим ироничным взглядом. — Хорошо, тут я погорячился, — покраснел он. — Знания, чем старше род, тем больше мы знаем. Тем сильнее мы становимся.

— Это вы о Коне? — задал я вопрос, осмысливая сказанное.

— Да, свежеиспечённый род, условных Швецовых не будет обладать той силой и знанием, как условные Оболенские, — кивнул он.

— А пример? Можно? — выпытывал я новые знания.

— Ты поймёшь со временем. На своём личном опыте, встав рядом в одном классе с молодыми родами. — произнёс старик, доставая какую-то папку из стопки бумаг.

— В каком классе? — опешил я.

— Старшей школы, конечно же, — улыбнулся он в ответ.

Я в удивление смотрел на этого человека. Который, мало того что притараканил меня в этот чудо мир, так теперь и вовсе в школу хочет засунуть.

— Я так-то третий курс универа закончил, — с некоторой злостью произнёс я.

— Ну, значит, легче в учёбе будет, — пожал он плечами. — Вот, держи. Тут расписание и список всего необходимого для поступления в школу, — протянул он мне папку.

Взяв папку и открыв кожаную обложку я с удивлением взирался на пожелтевший лист бумаги. Судя по виду шрифта, эти бумаги на печатной машинке печатали. Учебники, ручки и карандаши, униформа три комплекта, ещё куча всякой мелочи, спасибо, что котёл и метлу не надо и в конце подпись директора и число. Одна тысяча девятьсот девяносто пятый, пятое июня.

— Алексей Иванович, а какой сейчас год, — поднял я на него взгляд.

— Две тысячи двадцать второй. А что? — склонил он голову.

— А это точно актуальная информация? — тряхнул я папкой.

— Конечно, я по такой же ещё сам поступал в эту школу. Там правда были перья и писалась она от руки, но не думаю, что сейчас что-то изменилось, — развёл он руками.

— Ясно, — тяжело вздохнул я. — А если я не хочу этого всего. Что будет?

— Ничего, я просто тебя убью, — буднично произнёс он.

Моё лицо вытянулось.

— То есть, вы меня не отпустите скитаться по улицам в поисках своего места?

— Нет конечно,

зачем мне это нужно? Ты слишком много знаешь, ненужного. Поверь, я за свою жизнь избавился от многих препятствий на своём пути. А убить человека, про которого знают пара людей… — развёл он руками.

И вот эти слова, сказанные таким будничным тоном, будто речь шла о покупки морковки. Подействовали на меня лучше всего.

Это в детских и наивных книгах, попаданцы крутые и дерзят направо и налево и им за это ничего не бывает. А реальная жизнь это вот. Или ты соглашаешься или умираешь.

— Я согласен, — опустил я голову. Смирившись со своей участью.

— Наконец-то ты созрел. Идём! — поднялся он на ноги и подхватив меня за плечо, потянул на выход.

Выскочив в коридор, он потянул меня к лестнице. Замерев перед каменной кладкой, старый князь, задумавшись на пару секунд, начал нажимать на разные камни.

— Помню ещё! — гордо произнёс он, бросив на меня победный взгляд.

Перед нами открылся вид на винтовую лестницу. Князь, сделав резкий взмах рукой, зажёг факелы на стенах. Мы не успели опустить свои ноги уже на каменные плиты, когда старик, схватившись за сердце, упал передо мной на пол, застонав от боли.

Спрыгнув с предпоследней ступеньки, я упал на колени рядом со стариком.

— Что с вами? Чем помочь?

— Уже всё… Уже прошло, — сморщившись, произнёс он. — Помоги мне подняться.

Подняв его за руки на ноги, я оглядел его. И убедившись, что он способен стоять, отпустил.

— Идём, нужно торопиться, — мотнув головой, бросил мне старик.

Шагая за стариком, я с интересом смотрел на кирпичные стены. Кирпичи были настолько разные по своей форме, что два одинаковых мне на глаза не попадались. На некоторых были ещё видны какие-то буквы и вензеля.

— Сколько лет, этому месту? — спросил я, проведя рукой по стенке.

— Около семи столетий, — остановившись, произнёс старик, проведя рукой по затылку.

— Жесть…, — прошептал я, окидывая это место другим, осмысленным, взглядом.

— Пришли! Проходи, — раздался голос старика. Остановившегося у какого-то проёма.

Войдя внутрь, я оказался в белоснежном мраморном зале. Небольшой алтарь стоял посредине, освещённый десятком факелов.

— Вставай по левую сторону алтаря. Чтобы герб был перед тобой, — сказал Алексей Иванович, заходя следом за мной.

Встав в нужном месте, я с интересом разглядывал герб рода, вырезанный на алтаре. Лев со шпагой в лапах, стоявший возле небольшого дуба.

— Я глава рода Барклай-де-Толли, прошу духов семьи принять Сергея. Надежду и будущие нашей фамилии, — произнёс он, прикрыв глаза и положив руки по бокам от герба.

Не знаю, что меня подтолкнуло, но я интуитивно понял, что нужно делать. Положив свои ладони на герб, я закрыл глаза.

По моим рукам прошла волна жара, и моё правое плечо взорвалось огнём.