Обретение мира
Шрифт:
Она пока помалкивала и озиралась, сам Ростик реагировал, как ему показалось, эмоциональнее. А ведь тут было чему удивляться. Зато когда появился Ромка, он сразу завопил:
— Здорово!
И поплатился. Ему пришлось уворачиваться от одного из прозрачных прыгунов, потом от другого, которые пробовали спланировать на него сверху.
— И откуда они только берутся? — удивился Ромка.
— А ты не голоси, — предложила Ева спокойнейшим тоном.
Она и учит по-матерински, подумал Ростик… Думать, кстати, было трудно, что-то мешало тут, как мешало соображать на других континентах Полдневья, куда он попадал, когда
— Так, — сказал он, словно голос пробовал, — первое: атаковать прозрачных запрещаю.
— Какие же они прозрачные? — удивился Ромка. — Они в нашем мире невидимы, а тут…
— Второе: необходимо пометить это место. Иначе над их бесчисленными рядами мы потеряемся. Однообразие и бесконечность чегетазуров сведут нас с ума.
— Это мы еще посмотрим, — «вполголоса» отозвалась Ева, — кто кого.
— Предлагаю осторожненько, чтобы не попасть под планирующих медуз, подобрать камни и разбить… самые древние из менгиров, которые оказались под местом нашего выхода в этот мир.
И вот тут начались удивительные вещи. Оказалось, что медузы на самом деле собрались только под местом их… «выхода» в это пространство и что иначе запомнить его было очень трудно, оно не обозначало себя, не проявлялось подобно тому мареву, которое Ростик увидел… в своем мире. Поэтому, внутренне поворчав, Ева согласилась через пару минут, что это разумная мера.
Они подобрали камни довольно внушительных размеров чуть ли не за два километра от места, которое хотели пометить. И тащить их было весьма нелегко, тем более что Ростик переборщил с нагрузкой. К необходимому месту, с которого Ева приказала «не сходить» Ромке, он добрался, запыхавшись так, словно сам волок, например, семидесятикилограммовый мешок с песком, да еще бегом.
Зато потом падение камня с высоты трехсот метров было впечатляющим. Камень Евы не попал в менгир, просвистев между ними. но… отлично прибил какую-то из медуз, которую буквально вдавило в песок. А вот камень Ростика по почти идеальной дуге, словно бомба с пикирующего бомбардировщика, врезался в один из столбов, и от него поднялась пыль и какая-то зеленоватая сажа… Он развалился, и тогда Ростик понял:
— У них внутри спрятаны… таланты.
— Что? — не поняла его Ева.
— Таланты, те самые камешки, за которые в нашем мире… при торговле с другими племенами можно получить что угодно. Если хотите, это самая большая ценность тут. Не металл, и конечно, не глупое золото, а это вот…
— Так, — спокойно отозвался Ромка, — кажется, я вспоминаю. Ты писал в своей книжке. В общем, там все объяснялось.
— Оказывается, не все, — высказался Ростик. — Я не знал, откуда они возникают. Особых идей у меня тогда на их счет не было. А ведь мог бы догадаться, если бы подумал как следует.
— Если бы ты догадывался о таких вещах, Гринев, я бы… пожалуй, поостереглась иметь с тобой дело, — заявила Ева. — Ведь это уже не нормальные человеческие знания, это было бы что-то…
— Аймихо, наверное, знают, — высказался Ромка. — Только не прояснили нам, не намекнули даже… Союзнички.
Опять эта высокомерно-воинственная поза, подумал Рост. Да, теперь, пожалуй, долго придется пацана от нее отучать. В том, что она неверна для существования в Полдневье, у него не возникало даже сомнения. Если бы он был вот таким — горделивым, чрезмерно самоуверенным и пренебрежительным… Скорее всего он давно был бы мертв. Такое отношение ко всему, что существовало в Полдневье, грозило ошибкой, приводило к недооценке опасностей, которые существовали во всей силе, но проявлялись лишь намеками, лишь слабым следом своего присутствия.
Потом Рост остался на месте выхода из их нормального мира в этот, а за камнями отправились Ромка и неутомимая Ева. Ромкин летатель был сильнее и справлялся с переноской камней легче. Ева же, кажется, уже после первого раза все отлично поняла и выискивала камни именно того веса, который и тащить было не очень трудно и которые отлично разбивали менгиры.
Прежде чем отлететь от этого места подальше, они разбили почти с два десятка менгиров. Разбили бы больше, но очень уж трудно было выискивать подходящие камни… Нет, на самом-то деле камней было много, вполне достаточно, чтобы сделать то, чего хотел добиться Ростик, но одни было очень трудно выковыривать из земли, а другие находились между такими плотными рядами менгиров, что их было не достать ни за какие коврижки.
Хорошо еще, что в этой каменной «щетине» то и дело попадались то проплешины, то довольно странные… дорожки, похожие на проходы между могилами на человеческих кладбищах. Вот с них подбирать камни было возможно, тем более что делать это приходилось с лета, подхватывая подходящий валун с первого касания, и сразу же нужно было набрать максимальную высоту… Иначе летатель рисковал попасть под уже планирующего на него прозрачного прыгуна. Ромка даже удивился:
— И где они так насобачились? Ведь летают без крыльев, практически без управления.
— Но и без усилий, может, они восходящих потоков держатся? — предположила Ева. — Раскидываются, подскакивают и… Нет, все равно не получается. Что-то слишком их высоко эти потоки выносят, на раскинутых мантиях так не получится.
Ростик принялся рассказывать ребятам о животной левитации, вспомнив ярков, боноков… А вот этих воспоминаний, кажется, следовало избежать, потому что Ева отозвалась резковато:
— Да какая разница, майор — ярки, боноки? Все равно это — единственное объяснение. А главное, они летают хуже, чем мы.
— Ночью придется быть осторожными, — заметил Ромка, наверное, и сам понимал, что мог бы этого не говорить.
— К ночи следует найти место, где можно подкормиться, — заявила Ева. — Кто как, а я проголодалась.
Они уже присмотрелись к местности, над которой пролетали. В целом Ростик не сомневался, что теперь они не заблудятся даже в темноте, вычислят точку, откуда можно будет вернуться… Не то что бедный Костыльков. Но вот какое расстояние оставалось до края этого поля менгиров, где могли жить хоть какие-нибудь «съедобные» звери, было непонятно. Кроме того, Росту почему-то казалось, что им необходимо будет много воды. Что-то такое он уже читал в сознании Евы, хотя и не ахти как определенно, но заметно.