Обретение Могущества и Славы
Шрифт:
Молитва, посвященная любви и приятию, — это практическое проявление той любви и приятия, какие свойственны Великой Тайне, любящей и принимающей каждого из нас. Я начинаю с самого себя. Я люблю и принимаю себя целиком и Полностью, ибо знаю, что пока я не смогу сделать этого, мне не будет дано по-настоящему полюбить никого другого — даже саму Великую Тайну. Я должен всесторонне принимать, ценить и почитать себя в храме, возведенном мною самим.
Когда я становлюсь нелепым или смехотворным, когда я деградирую, когда унижаю себя словом или мыслью, то тем самым подвергаю осмеянию огромный труд, проделываемый Великой Тайной. Каждая мысль, позорящая меня, одновременно позорит и ее. А когда я не хочу позориться сам и позорить ее, то тем самым возвышаю себя.
Затем я выражаю любовь и приятие по отношению к своим братьям и сестрам, ко всем тем, кто вместе со мной шагает по нашей планете, — даже к тем, кто сильнее всего раздражает меня или кто противен мне. Более того, к ним я выражаю эти теплые чувства в первую очередь, ибо ни для меня, ни для Великой Тайны не будет никаким особым достижением, если я стану сортировать и отбирать, кого я полюблю, а кого нет. Если буду воздавать должное тем, кто близок мне, с кем я согласен и кем восхищаюсь, но осуждать тех, кому я противостою или возражаю. Что в этом хорошего? Разве мы не должны любить даже тех людей, которые совершили преступления против моих братьев и сестер и не проявляют желания покаяться?
Насколько же глубока наша любовь, если мы не в состоянии любить нарушителя так же сильно, как и тех, чьи права он нарушает? Палача так же, как и его жертву? Разве не в одинаковой мере они оба нуждаются в любви и исцелении? Разве нам не заповедано отвечать любовью на ненависть и добром на зло? А если мы не в состоянии поступать таким образом, то разве мы вправе провозглашать эту мысль в качестве своего идеала? Неужто мы не можем хоть иногда выйти за рамки наших нормальных способов взаимодействия с людьми? Неужто не в силах проявлять меньше осуждения и больше любви? И разве не в этом состоит один из способов пробудить наши сердца таким образом, чтобы в нас могла жить и процветать Великая Тайна?
Мой хороший друг рассказал мне о происшествии, свидетелем которого он случайно стал во время демонстрации защитников прав животных, когда один из активистов, увидев женщину в меховой шубе, в бешенстве бросился на нее. Этот человек так рвался осудить элегантную даму, что буквально наступил на нескольких бездомных, которые расположились на тротуаре, и продолжал бежать по направлению к той женщине, не извинившись перед этими беднягами и даже не взглянув, что произошло с ними. Тем временем женщина в манто скрылась, не позволив ему разрядить свой гнев. А этот друг животных был настолько обозлен и нацелен на осуждение своей противницы, которую он углядел в доброй сотне метров от себя, что не смог увидеть того, что было у него прямо под носом. Мы должны остерегаться, чтобы нечто подобное не произошло и с нами. Так называемое справедливое негодование — штука достаточно опасная. Слишком часто мы становимся чрезмерно добродетельными и всезнающими, когда начинаем думать, будто располагаем ответами на все вопросы. Когда считаем свой путь единственно возможным. Мы делаемся тогда и судьями, и присяжными. Но мы призваны в этот мир вовсе не на такую роль. Предоставим судить Великой Тайне, а себе оставим совсем другое занятие — не судить, а любить. В этом наше предназначение.
Если мы работаем ради изменения общества, — a такое занятие нельзя не признать благим делом, — то давайте будем всегда действовать с чувствительным сердцем и широко открытыми глазами, которые способны замечать все и вся. Вас должно хватить на всех. Никаких врагов не существует; есть только неведение. Нет никого, кто заслуживает ненависти, зато есть многие, кто достоин любви.
Когда я обнаруживаю, что мне трудно принять кого-то как личность, трудно выразить ему сочувствие или полюбить по причине каких-то кажущихся мне обоснованными соображений, которые я выстроил у себя в голове, то я задаю себе следующий вопрос: «А любит ли этого человека Великая Тайна?» И ответ всегда оказывается утвердительным. Так неужто же я имею право поступать иначе?
Глубоко внутри каждого из нас имеется пламя, которое постоянно горит, и это пламя —
Кроме этого, в молитве я демонстрирую любовь и приятие собственной жизни со всеми присущими ей несовершенствами. Ибо она у меня одна, и другой мне не-дано. Это-та жизнь, которой я живу сегодня и буду жить завтра. Как бы мне, возможно, ни хотелось изменить ее, эта жизнь — единственная, которая у меня есть. Моя жизнь священна, свята и особенна, — в этом я полностью уверен. Если я не в состоянии понять данный факт, то как раз с него мне и следует начать свою работу. Дарованная мне жизнь — это чудо. Это причащение к Великой Тайне. Уже сама возможность прожить ее — для меня огромная честь и огромная привилегия. Каждый день я возношу похвалы и благодарности за эту предоставленную мне честь.
И, наконец, я выражаю свою любовь и приятие Великой Тайне. Каким бы парадоксальным это ни показалось, я обнаружил, что, молясь именно в таком порядке, я достигаю наибольшего просветления и настроенности. Ибо если я начинаю с любви и приятия Великой Тайны, — а это дается без всякого труда, — то может оказаться, что потом я не в состоянии должным образом выразить приятие своих братьев и сестер либо самого себя. Я начинаю рассуждать, что, мол. Великая Тайна достойна любви и приятия, а вот все прочие — нет. Но если я решаю двигаться в ином порядке и лишь постепенно подходить к Великой Тайне, если я должен вначале полюбить самого себя, затем своих братьев и сестер, а потом свою жизнь, прежде чем я заслужу право на поклонение Великой Тайне; если я должен пройти через все эти врата, чтобы прийти к последним и самым важным, то тем самым я предпринимаю достойное усилие, продиктованное моей любовью к священной Животворящей Силе.
Таковы эти простые, но мощные молитвы, и они исходят из моего сердца и разума весь день и каждый день, давая мне благословение и обильную духовную пищу.
Когда речь заходит о молитве, большинству людей приходит в голову молитва-просьба, когда человек просит о чем-то. Это действительно очень важная и нужная молитва, причем ее можно использовать весьма эффективно, но позвольте мне поделиться с вами одним секретом. Назовите его, если вам угодно, кулинарным секретом от человека, который с помощью данного приема приготовил много блюд для пиров и празднеств. На самом деле данный рецепт вовсе не принадлежит лично мне. Я позаимствовал его из Священного Писания. Но я испробовал его множество раз и могу подтвердить, что ой действительно срабатывает:
«Все, чего ни будете просить в молитве, верьте, что получите, и будет вам»19.
Всякий раз, когда мне хочется, чтобы Великая Тайна привнесла что-либо в мою жизнь, я создаю в своем воображении образ указанного желания. Затем каждый день я выделяю особое время, сосредоточиваюсь и мысленно заявляю, что желаемое уже случилось и эта вещь уже стала моей. А потом ни капли не удивляюсь, если так оно в действительности и происходит. Но я не питаю заранее никаких надеж или упований. Не становлюсь на колени и не умоляю. Я просто создаю в своем разуме соответствующие образы и мысленно проживаю ситуацию обладания ими. Периодически я в течение какого-то времени живу этой мыслью со всей полнотой и интенсивностью чувств.