Обретение Могущества и Славы
Шрифт:
Священно, священно и стократ священно
Пышное великолепие всего сущего.
И я, маленький человечек,
Живу посреди этого величия,
Живу, смеясь и воспевая,
Глазея, разинувши рот, и танцуя.
А тем временем везде вкруг меня
Разворачивается Великая Тайна.
Странные, дивные и невиданные вещи произошли
Вчера, например, я следил за тенями, которые отбрасывали на траву во дворе моего дома изогнутые ветви растущего там дерева. Эти ветви бешено раскачивались на ветру, а тени от них невероятно быстро проносились по земле, лихорадочно мелькая и ни на секунду не прекращая своих неустанных и совершенно произвольных перемещений. Вроде бы не было никаких оснований испытать волнение или почувствовать себя тронутым чем-то, но я все-таки был ошеломлен. Виной всему были эти тени. С ними случилось нечто загадочное и волшебное. Они оказались живыми. Я хочу сказать, по-настоящему Живыми. Не просто отражениями или бликами. Они вели свою собственную жизнь, а я, словно завороженный, наблюдал за их танцем, который казался мне священным и таинственные. Словно приподнялась некая завеса, и меня посвятили в нечто сугубо личное и скрытое от других. Внезапно я увидел, что все вокруг — свято и священно, а все события, какими бы банальными и земными они ни казались, полны великой радости и неизбывной жизненной силы, пульсируя в резонанс с глубокими скрытыми ритмами.
Я следил за этими тенями, столь же реальными, как играющие дети, за тенями, которые словно бы плясали в восторженной радости, совершая движения, полные идеальной симметрии. Каждое их перемещение становилось актом поклонения, а каждый такой акт взывал к святости всего сущего. И так они продолжали плавно и без устали двигаться перед моими глазами, не прекращая своего идеально сбалансированного танца.
В небесах ярко сияло солнце, — оно тоже было настолько живым, каким мне никогда до сих пор не удавалось его ощутить. Золотистые солнечные лучи нежили и восхищали меня, любовно лаская мою кожу. Маленькая птичка с искривленным брюшком проскакала на тонких высоких ножках по траве, попав в поле моего зрения, и ее тоже залил этот поток искрящегося золотого света, в объятиях которого она стала купаться с тем же наслаждением, что и я.
Мой очень обычный и очень привычный двор, где мне доводилось сидеть или прогуливаться многие сотни раз, стал вдруг священным храмом богов. Время застыло и стало неподвижным, словно камень, хотя какое-то движение в этой новой ипостаси действительности все-таки продолжалось. Вечность проникала через мою кожу, вливалась в мои кости, и все клетки моего тела трепетали, вибрировали и пели священные гимны, давным-давно позабытые мною. Мое сердце распахнулось, а я вдруг почувствовал свою цельность, — и все это благодаря тому, что мне выпало стать свидетелем происходящего вокруг чуда. Я не просто свидетельствовал, — я был вместе с этим и внутри этого. Я был неотделим от этого нового мира, куда я сейчас вступал. Таким было мое чувство.
Сам того, не осознавая, я неудержимо зарыдал, когда услышал внутри себя голос, произносящий: «Созерцай мое величие!». И я действительно созерцал блистательную славу и величие всего сущего. И чувствовал себя при этом смиренным, жалким, ничтожным,
И вновь тот же голос возгласил: «Созерцай свое величие», — и внезапно я почувствовал, как что-то вздымает меня вверх и нежно ласкает. Глаза мои дочиста промылись, и к своему крайнему удивлению» вдруг увидел, что и сам тоже становлюсь святым и чудесным. И я явился себе как человек великий и прекрасный, после чего меня обмыл поток всеобщего величия и славы, и я остался погруженным в него.
Всякая отдельность, всякая самость перестала существовать. Все оказалось единым со мною, и я оказался единым со всем. Границы стали растворяться и исчезать, и хотя раньше я думал, что они существуют, но сейчас они рушились под звуки таинственного вселенского хохота. И я тоже стал смеяться. Мы смеялись вместе. Преображенные и обновленные. Свидетельствующие друг другу о нашем единстве. Делящиеся самым личным и самым интимным. Становящиеся любовниками. Словно бы поглощающие друг друга. Сливающиеся воедино и теряющие свою индивидуальность.
О, ты, священный момент новизны, ставшей живой и трепетной, тот миг, когда я пробудился от дремотного оцепенения, в котором пребывал все эти годы! Какой же жалкой и убогой жизнью я жил прежде? И что произошло сейчас? О, ты, прекраснейший момент новизны, который раскрыл мне все! Внезапно все вокруг стало обнаженным. Живым. Игривым и играющим. Полным невинности. Ничего не просящим. И ни в чем не нуждающимся. Ничего не желающим. И, тем не менее, заключающим в себе все. Свободным и радостным. Позволь мне глубоко погрузиться в тебя и испить тебя до дна.
И вот я погружаюсь и пью, пью из источника всего и вся. И чувствую себя опьяненным чудесным напитком, а потом бесцельно радуюсь и удивляюсь, воспринимая величие всего, что я вижу и к чему прикасаюсь.
Не знаю, сколь долго я продолжал оставаться в этом состоянии, но, когда я окончательно вернулся в дом, солнце уже скрылось; Я не знал и не понимал, что со мной произошло, но чувствовал себя чистым, свободным и благословенным. Я лег в постель и впал в глубокий сон. Ко мне пришли прекрасные сновидения, и мне были явлены истины, давно забытые нашим родом человеческим.
Отчего же я так удивлен, что со мною случаются сейчас подобные вещи? Разве не ради этого я трудился? Разве я не мс лился об этом? Разве мы не пожинаем того, что посеяли?
Когда пахарь, натруженному и покрытому мозолями плечу которому знакома тяжесть собственного плуга, не жалея сил трудится на жарком и жгучем солнце, он ожидает, что земля ответит ему урожаем, ибо иначе его труд напрасен. Семена которые были высажены, ухоженные и удобренные со всем тщанием, обязательно дадут побеги и в надлежащее время принесут плоды. Об этом нам известно. И, тем не менее, я все же был удивлен, что это произошло именно со мною.
А ведь оно отнюдь не произошло, словно бы по мановению волшебной палочки, — со дня на день, за одну ночь. Уже на протяжении нескольких лет я наблюдал постепенные перемены, происходящие внутри меня. Разные вроде бы мелочи. К примеру, какие-то вещи я стал понимать глубже, к кому-то начал проявлять больше сочувствия. Мое сердце открывалось миру шире, пять моих чувств стали острее и тоньше. А затем наступил этот поразительный момент единения с Великое Тайной, которая пришла без предварительного оповещения незаметно прокралась и, подобно опытной любовнице, задержалась около меня только затем, чтобы потом вновь исчезнуть так же неожиданно и необъяснимо, как она явилась. И, тем не менее, я наблюдал верные признаки того, что семена столь старательно высевавшиеся и столь терпеливо взращивавшиеся мною на протяжении многих лет внутренней работы, начинают прорастать во мне, чтобы позднее зацвести и дать плоды.