Обретение мудрости
Шрифт:
Сапожник съежился от страха.
– Тогда они умрут с голоду, и их дети тоже, – сказал Уолли.
Ннанджи нахмурился.
– Какой приговор ты бы вынес, наставник?
Благодаря судьбу за то, что данный вопрос носит лишь гипотетический характер, Уолли сказал:
– Я думаю, вполне достаточно было бы их высечь. Главный виновник – их отец.
Ннанджи немного подумал, затем кивнул.
– Да, верно – хорошая порка, на публике. – Ннанджи смягчился!
– А адепт Киониджуи? Или мастер Киониджуи, если он завоюет себе повышение?
Глаза Ннанджи загорелись – поединок!
– Он все еще может быть в Касре, когда мы туда вернемся? Или даже здесь, когда мы вернемся из Ча на следующей неделе?
– Если так, то он в твоем распоряжении.
– Спасибо, брат! – просиял Ннанджи.
Уолли подавил дрожь и взглянул на трясущегося сапожника.
– У адепта Ннанджи и у меня есть неотложные дела. Сейчас мы не можем задержаться, чтобы совершить правосудие, но мы вернемся. Предупреди всех своих братьев. И я намерен сообщить в ложу в Касре, что Тау нуждается в воинах.
Явно потрясенный подобной отсрочкой, сапожник вытер пот со лба.
Удивительно, как старик, а затем его сын-воин, умудрялись столь долго скрывать подобный протекционизм. Вероятно, это было возможно лишь благодаря близости ложи – любого свободного меченосца, проходившего мимо, легко было направить в Каср. Теперь же, если у них осталась хоть крупица разума, вся семья должна была покинуть город.
– Воины снова вышли на оживленную зловонную улицу. Уолли в задумчивости остановился, прислонившись к стене. Ему нелегко было разговаривать с Ннанджи на ходу.
Решение все еще было не вполне удовлетворительным. Если все братья Киониджуи сбегут, Тау останется без защиты, по крайней мере на несколько дней.
– Мы идем в храм? – спросил Ннанджи.
– Ты – да, как только я окажусь на корабле. Держи. – Уолли протянул ему несколько золотых. Жрецы были единственными посланниками, относительно которых можно было не беспокоиться, что они прикарманят деньги и забудут об их предназначении.
Ннанджи поднял брови.
– Передай весть в ложу. Но также спроси, знают ли они имя кастеляна – сам я сейчас не могу этого сделать, не так ли?
Возможно, старик ошибался; а может быть, и нет.
Если Шонсу был кастеляном ложи в Касре, тогда весть о позоре Уолли в Аусе наверняка дошла туда с помощью моряков. Когда «Сапфир» стоял в Касре, Уолли пытался уговорить Ннанджи посетить местный гарнизон. Возможно, опасности удалось бы избежать. А что делать теперь – возвращаться в Каср, или продолжать путешествие по кругу в Ов?
– Какая-то загадка, верно? – Уолли огляделся по сторонам, глядя на здания в псевдо-тюдоровском стиле и торопливо огибавших его людей. – Может быть, от меня требуется, чтобы я остался здесь? Симпатичный маленький городишко…
– Ты шутишь!
– Не совсем, – сказал Уолли. – Когда мы завершим свою миссию, что ты собираешься делать потом? Жениться на Тане и стать водяной крысой?
– Тана – это здорово, но… я – водяная крыса? – Ннанджи пожал плечами.
– Стать Седьмым?
– Со временем – конечно. Чем собираешься заниматься?
– Буду свободным меченосцем – честным и верным своим клятвам. – Ннанджи несколько озадачила внезапно
– Я бы хотел больше узнать о Мире. Но в конце концов, полагаю, я поселюсь в каком-нибудь спокойном маленьком городке, вроде этого, и стану старостой. – Уолли усмехнулся своей мысли. – И воспитаю семерых сыновей, как старый Киониарру. И еще семь дочерей, если Джия этого захочет!
Ннанджи недоверчиво уставился на него.
– Старостой? Почему не королем?
– Слишком много нужно крови, чтобы этого добиться, и слишком много работы после. Но мне нравится Тау.
– Если ты этого хочешь, милорд брат, – почтительно сказал Ннанджи, – то я уверен, что Богиня тебе поможет. – Он с отвращением наморщил свой вздернутый нос. – Я лично постараюсь найти что-нибудь получше.
– Уолли боялся, что моряки могут забеспокоиться и поспешить с отплытием, но Брота обнаружила, что Тау – источник кожи. Хотя «Сапфир» был тяжело нагружен мрамором, его трюм был далеко не полон. Брота обожала торговлю… а в городах колдунов не было кожевников. Таким образом, вернувшись, воины обнаружили, что на корабле пахнет как в мастерской сапожника, а тяжело дышащие рабы носятся вверх и вниз по трапам, загружая на корабль сапоги и туфли, объемистый, но не тяжелый груз.
Брота и Томияно нахмурились, услышав новость о том, что лорд Шонсу не смог набрать воинов себе в помощь в Тау, но, похоже, их это не удивило. Ннанджи отправился в храм, а Уолли – на поиски Хонакуры, чтобы посоветоваться.
Вечера стали короче, и погода начала портиться. Ближе к ночи подошел грозовой фронт, и «Сапфир» раздраженно дергался на якоре посреди реки, со странно низким из-за мрамора центром тяжести. Лил дождь, стекая сквозь шпигаты. Холодная, мокрая темнота вползла в рубку еще до того, как закончился ужин.
Уолли был еще более озадачен, чем раньше. Жрецы обещали Ннанджи, что передадут весть в ложу. Тамошним кастеляном до недавнего времени был лорд Шонсу – так они сказали – но, по их мнению, теперь там был кто-то новый, чьего имени они не знали. Кастеляны часто приходили и уходили. Что теперь должен был делать Уолли? Возвращаться в Каср, или двигаться дальше в Ов? Логично было возвращаться в Каср, поскольку там он мог найти воинов, но ему угрожала серьезная опасность быть обвиненным в трусости. Похоже, в божественной загадке подразумевался все же Ов, но смысла в этом было не слишком много.
Сидя на полу и обняв Джию, чтобы было теплее, он передал новость о том, что в Касре есть ложа.
Холийи нарушил двухдневное молчание, сказав:
– Я слышал. Не знал, что это имеет значение.
– Значит, Каср, – твердо провозгласила Брота. – Три дня пути до Ча, затем обратно в Каср! – Похоже, следующий город всегда должен был появиться через три дня, но на практике путь каждый раз занимал больше времени.
Глухой ропот из темноты означал, что семья с ней согласна. Меняющие Курс уже не вызывали столь ожесточенного негодования, как вначале, но речной народ не желал участвовать в божественных миссиях. Они считали, что выполнили свою часть и им должно быть позволено вернуться к своим обычным занятиям.