Обретение

Юрин Александр

— Что с Женей?

Славка мгновенно посерьёзнел. Отвернулся, словно собираясь уйти. Потом вроде как передумал — сел в траву.

Димка напряжённо ждал.

— Тут не так всё просто, — медленно сказал Славка, засовывая в рот былку «лисьего хвоста».

Димка присел рядом. Посмотрел на Женю. Та носилась по пустырю с леером в руках, причудливо подпрыгивая на кочках. Чита уже запыхался, от греха подальше, спрятал в карман очки.

— Даже не знаю, стоит ли рассказывать…

Димка ничего не сказал.

— Пойми,

это не то, о чём принято говорить в открытую. Это — тайна. Жуткая тайна, с которой Жене отведено жить. Хотя и проще всё рассказать. Но она почему–то молчит, — Славка снова умолк.

Издалека донёсся озорной Женин смех.

Славка отбросил былку. Резко повернулся к Димке и посмотрел тому в глаза.

Димка ещё не ощущал на себе столь пристального взгляда. Даже мурашки по спине побежали, и сердце в груди затрепыхалось.

— Никому, слышишь? Никому и никогда не говори этого. К Жене пристаёт собственный отец, — Славка выдохнул, словно избавился от тяжкого груза.

— Как это, пристаёт? — не понял Димка.

Славка сплюнул.

— Молча.

Димка в шоке смотрел прямо перед собой. В голове скакали странные мысли. Мысли, каких раньше никогда не возникало.

— А мама как же? — спросил Димка, силясь угомонить разошедшееся сердце.

— А маме всё равно. Она и дома–то редко бывает. Всё по панели шляется.

— А ты откуда знаешь?

— Разговор родителей подслушал как–то раз.

— А Женя знает?

Славка неопределённо повёл плечом.

— Ты только про отца Жене ничего не говори. В смысле, что я рассказал. Делай вид, что ничего не знаешь. Она потом сама расскажет. Обещала. Хотя если сам опять не спросишь, то, думаю, вряд ли…

— Но ведь надо взрослым рассказать! — воскликнул Димка, ощущая в груди пустоту. — Зачем молчать?..

Славка пихнул в бок: мол, чего разорался!

Димка притих. Осторожно глянул на резвящуюся Женю — не услышала, по–прежнему гоняется за змеем.

— Надо. Только сделается ли лучше…

— Это ещё почему?

— Мне кажется, Женя страшится именно этого. Перемен. Тут отец, пускай гад и урод, но, по крайней мере, родной. А в детдоме вообще неизвестно, как будет, — Славка перевёл дух. — Телевизор что ли не смотришь? Там порою такую жуть про эти детские дома собирать начинают… Похлеще голливудских ужастиков выходит! Вот и думай, как лучше поступить.

Димка в конец поник. Действительно дилемма… Палка о двух концах. Выбирай, какой тебе по душе…

— А почему непременно детский дом?

— А разве есть другие варианты? Родственников нет — умерли все. Под опеку никто не возьмёт — времена не те. Так поплачут у всех на виду, поболабонят, как всё ужасно, посетуют, куда же смотрят наши учителя и милиция… а когда всё поутихнет, молчком в детский дом сдадут. Государство ведь о каждом ребёнке заботится. Только забота эта… какая–то извращённая получается…

Славка

напряжённо вздохнул.

— Так как же быть? — спросил Димка. — Ведь нельзя всё как есть оставлять…

— А что тут можно поделать?.. — Славка посмотрел на резвящуюся Женю. — Накостылять ему нужно, чтобы впредь руки распускать неповадно было. И как только таких людей земля носит…

Подбежал запыхавшийся Чита. Без слов рухнул в траву, рядом с друзьями. Тут же перевернулся на спину. Выдохнул.

— Всё, больше не могу. Лучше пристрелите!

Рядом замерла раскрасневшаяся от бега Женя. В её руках пел леер. Над головой метался неугомонный змей.

Димка изобразил на лице улыбку.

— А ещё выше может взлететь?

— Хм… — Славка загадочно улыбнулся. — Конечно, может. Нужно только леер нарастить.

— А у тебя есть? — в один голос спросили Женя и Димка.

— Ага, в рюкзаке. Чита, подай.

Чита кое–как собрал гудящие конечности. Перевернулся на живот и протянул руку к Славкиному рюкзаку.

— Ох!.. У тебя там кирпичи что ли? — выдохнул он, заглядывая в недра рюкзака. — А это что?

Димка вытянул шею.

Чита вынул из рюкзака две буханки чёрного хлеба и двухлитровую бутылку, до краёв наполненную водой.

— Да так… — Славка выхватил рюкзак из любопытных пальцев Читы. — Думал к Михаилу зайти на обратном пути. Он давно уже говорил, что у него припасы заканчиваются.

— А сам чего в магазин не сходит? — спросил Чита.

— Это тот самый Михаил, о котором ты в школе рассказывал? — поинтересовалась Женя.

— Ага. Занят, говорит. Просил, по возможности, принести. Я ещё вчера хотел, но… школьный инцидент всё переиначил.

Чита понимающе кивнул.

— А что за Михаил такой? — спросил Димка, ощущая в груди неприятный холодок.

— Да так, отшельник. В роще на окраине города в землянке живёт, — Славка достал катушку с леской и застегнул молнию. — Всё молится постоянно. Кроме воды и хлеба больше ничего не ест и не пьёт.

— Монах что ли? — спросил Димка.

— Вроде того, — кивнул Славка, ставя перед собой рюкзак. — Только он дал обет одиночества. Старается ни с кем не общаться.

— А ты как же? — спросила Женя, силясь приструнить рвущегося из рук змея. — Да тише ты, неугомонный! Как Огонёк, честное слово!

Славка усмехнулся.

— Говорит, что с детьми можно.

— В смысле? — не понял Димка.

— Общаться. Михаил говорит, что дети — это свет. Они приходят, чтобы освещать миры… или создавать. Они — как высший Творец. Точнее часть его. А раз приходят дети, значит так угодно и самому Творцу. Прости, но я как–то не очень понимаю его речи.

— А может быть он того? — Димка повертел указательным пальцем у виска. — Спятил.

Славка отрицательно качнул головой.

— Не думаю. Вроде адекватный. Просто один давно.