Обручальное кольцо
Шрифт:
Джеми упал на колени, продолжая всхлипывать. Пруденс стало тошно при одной мысли о том, что когда-то она любила этого человека. Росс холодно рассмеялся:
– Будь я проклят, Пру! Что ты нашла в этом презренном, плаксивом создании? – Он шагнул к Джеми и грубо поднял его за шиворот. – Надеюсь, вы покинете нас немедленно. А иначе я с удовольствием сам вышвырну вас.
Джеми, не переставая рыдать, поплелся к двери, как побитая собака. А Росс, довольный, улыбнулся Пруденс:
– Ну, леди Лонгвуд, лам помешали в тот момент, когда мы целовались, не так ли?
Пруденс
– Леди Лонгвуд? – повторила она удивленно.
– Знаешь, ты ведь теперь графиня.
– Я не могу поверить! Я ничего не понимаю. Значит, все время, что мы были вместе…
– Видишь ли, отвергнув своего отца, я отказался и от многих других вещей. В том числе и от титула.
Пруденс в первый раз огляделась вокруг и заметила, как роскошно убрана маленькая библиотека.
– А маркиз Бриджуотер?
– Это мой отец, – сказал Росс с окаменевшим лицом. – Но… но ведь вы оба врачи. И одновременно ты – граф, а он… Нет, я о таком и не слыхивала, чтобы знатные люди имели профессию. Невероятно! Росс пожал плечами.
– Так уж повелось в нашей семье. Когда-нибудь я расскажу тебе.
Значит, он вернулся в отцовский дом. Это порадовало Пруденс.
– Ты примирился с отцом. И простил его? Росс снова напрягся.
– Я вернул себе титул и доходы, – проворчал он. – Но простить его? Он убил Марту. Я никогда не забуду этого. И не прощу.
– Тогда почему же ты вернулся к нему?
– Это был единственный способ помочь тебе и вырвать ребенка из лап твоего деда.
В сердце Пруденс зажегся огонек надежды.
– Ты принес такую огромную жертву ради меня? Почему?
«Скажи, что любишь меня!..» – подумала она. Но Росс отвернулся и принялся крутить в руках вазочку, стоявшую на столе.
– Это был мой долг, ведь ты – моя жена! – В его голосе послышались нотки гнева. – А кроме того, я не мог позволить тебе пойти на двоемужество из-за этой паршивой собаки.
Пруденс не желала принимать такое объяснение. Ее сердце ждало иного. Что ж, она поступится своей гордостью и спросит его напрямик.
– А теперь послушай-ка, доктор Росс Мэннинг… – начала было Пруденс, решительно встав с кресла.
И вдруг осеклась, зажав рукой рот. Что он сказал? Вырвать ребенка из лап дедушки?
– Мой сыночек!.. – пролепетала она дрожащим голосом. – Он здесь?
Росс повернулся к ней с нежной улыбкой. Его глаза сияли.
– А я все думал, когда же ты вспомнишь о нем? – Он потянул за шнурок звонка и быстро отдал приказание лакею: – Разбудите няньку и велите принести мальчика. Извинитесь за столь поздний час, но… мать хочет видеть своего ребенка.
Мать! Как сладко слышать это слово! Дрожа от счастья, Пруденс стала кружить по комнате, потом повернулась и кинулась в объятия Росса.
– Да благословит тебя Бог!.. – прошептала она. Он поцеловал ее в макушку.
– Я прихватил с собой и няньку. Молодую вдову. Мэри Хант. Она говорит, что знает тебя.
Пруденс кивнула.
– Мэри… она из нашей деревни.
– Сколько сейчас твоему мальчику?
– Шесть месяцев и девять дней.
Она
– А когда ты видела его в последний раз? Пруденс не смогла удержать слезы.
– Ему было всего шесть недель, когда…
– Я принесла мальчика, ваша светлость.
На пороге стояла Мэри Хант, держа в руках младенца, который извивался что было сил.
У Пруденс замерло сердце. Задыхаясь, она с жадностью протянула руки. Мэри рассмеялась и, опустившись на колени, положила ребенка на ковер.
– Он только что научился ползать. Такой живчик, не хочет, чтобы его брали на руки.
Пруденс тоже встала на колени, наблюдая, как малыш ползет к ней, преодолевая последние дюймы той зияющей пропасти, что разделяла их столько долгих месяцев. Он радостно гукал; темные кудряшки сбились на лоб, а маленькое личико осветилось улыбкой, прекраснее которой Пруденс ничего не видела на свете. Она схватила сына и прижала его к груди. Из ее глаз текли слезы счастья. Она тискала его, целовала, изучала каждую черточку дорогого лица, и сердце переполняли нежность и любовь.
Пруденс посмотрела на Росса заплаканными глазами.
– Я даже не знаю, как его назвали, – всхлипывая, пожаловалась она.
Он опустился на колени и вытер ей глаза.
– Его окрестили Питером.
– О Росс, – сказала Пруденс, в душе которой вновь ожили все ее печали. – Сколько вех в его жизни я пропустила!
– Их будет еще много. – От волнения голос Росса звучал Хрипло. – Больше никто не разлучит тебя с твоим сыном.
В душе Пруденс зашевелилась тревога. Твой сын – так сказал Росс. Сможет ли он принять и полюбить ребенка Джеми как своего собственного? Но она попыталась прогнать свои страхи. Ведь теперь у нее есть все: и сын, и любимый человек. И Пруденс возблагодарила Господа за это счастье.
Питер вдруг захныкал, и Мэри поспешно подошла к Пруденс.
– Извини, Пру. – Тут она запнулась и покраснела. – Ваше сиятельство. Но уже полночь. Малышу пора спать.
Пруденс неохотно встала и отдала ей ребенка. Мэри улыбнулась:
– Не огорчайтесь, мадам. Я нянчила его с тех пор, как вы уехали из Винсли. Я расскажу вам множество историй о Питере, они развеселят вас. Не бойтесь.
Она прижала ребенка к груди и вышла из библиотеки. Исполненная невыразимой радости, Пруденс бросилась на шею Россу.
– Как мне отблагодарить тебя?
Он поцеловал ее. Сначала нежно, потом – со все возрастающей страстью.
– Я могу придумать множество разных способов, – сказал Росс с добродушной усмешкой.
В дверь тихонько постучали. Пруденс оглянулась и увидела пожилого мужчину, одетого в халат. Его седеющие волосы были прикрыты батистовым ночным колпаком.
У этого высокого, полного достоинства человека с горделивой осанкой оказалась неожиданно приятная улыбка. Раньше Пруденс думала, что ни у кого, кроме Росса, не может быть таких синих глаз. Но глаза старика поразили ее своим лазурным блеском. Только они излучали не холодное безразличие, а тепло, хотя и с оттенком грусти.