Обрученная с Розой (другая редакция)
Шрифт:
Анна выпрямилась, изумленно глядя по сторонам. Когда она заснула под мерное покачивание седла и стрекотание цикад, они ехали среди бесплодных песков. Теперь же перед ней расстилалась совсем иная земля. Это был Юг Франции, золотая Аквитания, земля, за которую триста лет боролись англичане и французы, не в силах отказаться от столь лакомого куска. Это был край вина, солнца и поэзии, край, который прекрасная Элеонора Аквитанская отдала Англии вместе со своей любовью к Генриху Плантагенету78 и который лишь недавно, после кровопролитной войны, вернулся под сень французской короны.
Заходящее
После размытых дорог Англии, где за каждым кустом подкарауливала опасность, где на каждом перекрестке щекотала обоняние трупная вонь, Филип с Анной оказались в ином мире. Здесь никто никого не боялся, путники не спешили убраться с дороги, едва завидев вооруженного всадника, а дозорные на башнях не торопились схватиться за оружие. Крестьяне в холщовых одеждах трудились на виноградниках, подрезая лозы, или шли по пашням за плугом, который тащили тучные белые волы. Пришедшие с кувшинами к придорожному источнику молодые поселянки при их приближении приветливо заулыбались, а близ выбеленных известью монастырских стен розовощекие монахи благословили путников, вовсе не торопясь захлопнуть ворота обители.
Анна пребывала в восторге.
– Поистине небо благоволит к этому краю!
– Здесь больше пятнадцати лет не знают войн, – заметил Майсгрейв.
– А разве в этом дело? Нет, мир стал бы скучен без звона оружия. Все зависит от Божьего благословения, ниспосланного на эту землю. Святая Дева, как глупы были Ланкастеры, упустив этот край!
– Вольно ж вам так говорить, миледи! Или вы забыли, что ваш отец держит руку Ланкастера?
– Я помню. И когда отец избавит Англию от Йорков, я уверена, он захочет вернуть короне золотую Аквитанию!
– Для начала ему придется схлестнуться с Йорками, – нахмурился Майсгрейв. – Они сильны, и Англия признала их.
– Так уж и признала, – язвительно заметила Анна. – А непокорные земли Уорвикшира и Оксфорда? Вспомните Лондонский мост, сэр. И зачем, казалось бы, Йоркам заигрывать с Уорвиком, посылая ему письмо? Не оттого ли, что трон их непрочен и они спешат переманить на свою сторону Делателя Королей?
– Что в этом письме, мне неизвестно, – сухо сказал Майсгрейв, и Анна невольно прикусила язык. – Но я уверен, что, если Йорки кинут в Англии боевой клич, найдется немало честных сердец, которые станут с оружием на
– Законный государь томится в Тауэре! – выпалила Анна.
– Куда, смею напомнить, его упрятал ваш отец, миледи, и о котором ни он, ни вы и не вспоминали, пока король не вступил в брак с Элизабет Грэй.
Оба рассерженно замолчали. Сумрачная тень войны Роз преследовала их и в этом благодатном крае. Они принадлежали к разным партиям и сейчас одновременно вспомнили, что судьба, так неожиданно соединившая их, скоро вновь предъявит свои права и разведет их по разные стороны крепостных стен. Им стало грустно.
В роще одиноко куковала кукушка. Над головой свешивались цветущие плети вьющихся растений. Они миновали оливковую рощу на холме, и впереди сверкнула величественная Гарона, в зеленых водах которой отражались шпили замков и тополя. Прямо перед ними, прекрасный, как мираж, среди тучных полей и виноградников предстал город Бордо – столица края.
Анна сразу же забыла о мимолетней размолвке и восхищенно присвистнула. Город отчетливо вырисовывался на фоне ясного неба, его башни, стройные шпили церквей и многочисленные строения полумесяцем разворачивались вдоль берега реки. Черепичные крыши в лучах закатного солнца казались охваченными пламенем. В воздухе плыл мелодичный звон множества колоколов и ощущался легкий запах печного дыма.
Когда расстояние до Бордо сократилось, стало ясно, что в городе праздник. Толпы хмельного народа весело шумели близ древнего крепостного вала. Тут же происходили петушиные бои, а украшенные цветами девушки, распевая, водили на лугу хороводы.
Филип и Анна подъехали к городским воротам, и подвыпившие стражники лишь дружелюбно помахали им. Одного из них Майсгрейв спросил, что означает все это веселье.
– Вы, сударь, видно, прибыли издалека, – ответил тот, – иначе, клянусь святым Андре – добрым покровителем преславного Бордо, вы бы знали, что сегодня в городе празднество в честь прибытия сюда нашего герцога Карла!
– Вашего герцога?
– Да-да! Мы жили и под англичанами, и под королем Людовиком, но теперь, когда его брат Карл Французский приобрел титул герцога Гиеньского и получил наши земли в удел… О, теперь у нас есть господин, который всегда будет с нами. Недаром отцы города устроили в его честь такой праздник! Вы прибыли слишком поздно и не видели, как встречал Бордо Карла Гиеньского!
Он начал было толковать о роскошной мистерии79, в которой участвовало чуть не полгорода, о тысячах голубей, которые при въезде герцога в город были выпущены с колокольни собора Святого Андре, и еще о чем-то, ибо изрядно выпил и готов был болтать без умолку, но Филип не стал дальше слушать, и они въехали в город.
На улицах была толчея, и, хотя вечернее солнце освещало лишь коньки крыш, было светло, как днем, от многочисленных факелов, пестрых фонариков и костров на перекрестках и площадях, вокруг которых под звуки тамбуринов и кастаньет веселились толпы гуляк. Город еще не прибрали, и улицы были усыпаны увядающими цветами. Повсюду развевались знамена и вымпелы, расшитые гербами Бордо. С балконов и из окон свешивались гобелены и ковры. Отовсюду неслись мелодичные звуки лютни и скрипок, звон бубна, в темных дворах ржали кони.