Обручённая с Тёмным Богом
Шрифт:
В крепости не так много мест, куда бы она смогла сходить, а из крепости она выйти не может. Во всяком случае, так было раньше. Тревога за маленькую нахалку нарастала, и от этого становилось совсем не по себе. Хотя бы, потому что такого я еще не испытывал. А если и испытывал, то настолько давно, что уже и не припомню таких поганых чувств как тревожность.
– Как вы могли её упустить? – пронзительно ору, сокрушая свой гнев на тех, кто надрывно рыдает у меня в ногах. – Вы не должны были оставлять её ни на секунду!
– Господин, – влетевший Рэгласт принимает человеческий вид,
– Если скажешь, что какой-то демон вынудил её отдать душу, я сверну тебе шею.
– Нет, господин. Она вошла в Эглиф.
– Вот же Бездна! – бешено подрываюсь, свирепо осуждая взглядом каждого. – Лучше бы ты молил, чтобы я тебе шею свернул.
– Таризиаль сказал, что человек прошел моста Беспомощности. Принцесса видимо ищет своего отца.
– Какого, Архидьявола, спрашивается, он пропустил её? Тоже мне, ангел покоя. Упокою его тело прямо там, под мостом!
Восполнить себя хладнокровием удается плохо. Рабыни упали в ноги и молят о прощении, явно осозновая, что живыми из крепости скорее всего не выйдут. Демон же встал столбом. Понял, что его жизнь целиком и полностью зависит от сохранности девчонки. Девчонки, которая пошла прямо в объятья смерти. Еще и добровольно.
– Рэгласт, если с ней что-то случится… Моли Бездну, чтобы я тебе свернул шею быстро и безболезненно.
Если кто узнает, что человечка бродит безутешно по Аду еще и без сопровождения, беды не миновать. Через секунду портал выбрасывает меня к вратам. Впервые прихожу сюда не в свое «рабочее время». Кто бы еще платил за неустойку. Вхожу сквозь первые врата, сжимая кулаки от злости. Голос яро пробивается в мою голову и вещает:
– «Оставь надежду всяк сюда входящий» – протяжно как-то и с горечью. Аж хребет хочется из него вынуть. Жаль привратник невидимый.
– Иди к Дьяволу, – шепчу. – Совсем ополоумел что ли? Я кто, по-твоему?
Злость доводит до сумасшествия. Я смотрю сквозь толпу грешных душ в попытке отыскать девчонку. А в голове все оттенки адских мук которых она будет удостоена, если я не найду ее во время.
Приблизившись к Таризиалю, почувствовал, как тот сразу напрягся, и рукой остановил души, что шли к мосту.
– Зачем пожаловал ко мне? – спросил, не сдвинувшись ни на миллиметр с места.
– Говорят, человек тут пробегал, – бросаю не принуждённо, почти что незаинтересованно. Пытаясь виду не подать о своей маниакальной зависимости к человечке.
– Может ты и сын Хаоса, но если по твоей вине разгуливает живой человек в мире падших и мертвых, наказание тебе не избежать.
– Дай мне пройти, – шипел сквозь зубы, но тот стоял, не шевелясь, загораживая проход. – Я сам пройду.
Задевая его плечо, иду вперед к мосту. Он старый, еле держится. Но душа, не имеющая вес, спокойно по нему проходит, чего не сказать обо мне... Стоит черному солнцу подняться и укрыть небо, что расстилается за вратами, хилый мост превращается в надежный, каменный. Таким я его обычно и видел. А висящее подобие моста над пропастью я лицезрел впервые. Я вполне себе осознавал, что он может и не выдержать меня.
– Агросс, – говорит мне в след. – Он не выдержит тебя. Обрушится. И души не перейдут пропасть. Останутся здесь. И я сделаю все возможное, чтобы они гостили в твоей крепости, пока не создадут новый мост.
– Еще чего, – усмехаюсь, но понимаю, тот серьезен. – Ни одна душа ведь не может упасть вниз?
– Ни одна.
– Отлично, – разворачиваюсь, хватаю на руки первую попавшуюся душу. Женщина оказалась всячески грязна своими пороками. Мысленно уже знал, что ждет ее сегодня и еще следующие несколько столетий. Она не вскрикнула и не сказала ни слова. Безжизненная кукла в моих руках. Но сознание вернется к ней, как только мы пройдем мост. И ужас накроет её с головой, как только она войдет в первые врата греха. Но сейчас душа покорно ютилась в моих руках, и я смело пошел по мосту, что даже не трещал под моими ногами.
У каждой души свой суд, поэтому мы не могли упасть в горящую Стикс. А эта дамочка сейчас залог моего безопасного перемещения. Конечно, Стикс меня бы не убил, но сидеть и регенерировать, пока маленькую будет кто-то пытать, мне совершенно не хотелось. Одни мысли о том, что ее кто-то коснется, что кто-то может причинить ей боль, вызывали во мне непреодолимое желание повынимать у каждого хребет, и уничтожить все, что здесь имеется. Вот только такое даже Хаос не в силах сделать. Да и не сделал бы никогда. Ведь это единственное место сдерживало всю грязь, которую Боги двенадцати миров нажили вечной жизнью, пороча души смертных своей истинной сущностью. Правда, никто об этом не знал. Редко кто из Богов расплачивался за свои грехи, находясь в мире падших. Во всяком случае, не было тех, кто бы вернулся обратно в свой мир. И именно я собирался это изменить. Но мне подфартило… вдвойне. Хаос наказ меня более жестоко, чем я того заслужил.
Потому что здесь, единственное мое спасение, вдруг стало моей самой настоящей проблемой, пыткой и каторгой. Я желал девчонку до безумия, до скрежета зубов, до болезненной пустоты в темной душе, и не мог её взять. Приходилось избегать смертную, ненавидя нас обоих в равной доле. Во сне перепробовал с ней все самое безобразное. А наяву тошно даже представить, что придавливая ее к кровати своим телом, войду в нее и опорочу собой. Сразу ненависть закипает к самому себе в двойной дозе. За мысли, за несдержанность. За то, что нет контроля над чувствами, которые вдруг начал к ней испытывать.
Каждый раз, видя ее, моя душа выворачивается наизнанку. Её милая улыбка и сияющие глаза всегда заставляют обернуться и взглянуть на нее. Снова, снова и снова. А её голос… Он заставлял меня думать о будущем… Будущем, которого у меня нет, и не может быть. Одна мысль о ней заставляет меня пылать как огонь Тартара. Она выжигает меня изнутри. Эта человечка – мой персональный Ад. И этого Ада я не хотел лишиться. Что-то согревало меня изнутри, когда она была рядом, хоть и была она холодней самого Коцита*. И я не мог не думать о ней, когда уходил к вратам.