Обрученная со смертью
Шрифт:
— Посмотрим, что ты скажешь к вечеру, например, после прогулки по Марсовому полю или по залам Лувра. Кстати, ты уже определилась со списком мест и достопримечательностей на ближайшие пять-шесть часов?
Вот тут меня подловили, так подловили. Я даже не успела залипнуть по обыкновению на действиях Астона, пока тот обходил автомобиль, усаживался на водительское кресло и производил манипуляции руками с «космической» панельную управления машины. Кстати, мои попытки найти поблизости глазами хотя бы нечто похожее на телефон или планшет смартфона — не увенчались должным успехом. Подставки и подзарядки под них — сколько угодно, а самих продвинутых гаджетов — ни единого. Неужели Найджелу вообще некуда звонить, даже в местные рестораны, магазины
— Мы с Люськой где-то с месяц составляли письменный график и размечали карту по секциям разным цветoм на каждый день. Могу только приблизительно вспомнить, куда мы собирались по началу и сколько для этого подготавливались. — всё-таки сложно концентрироваться на мыслях и одновременно смотреть на каменный профиль Адарта, который под яркими лучами полуденного солнца выглядел просто ахово белоснежным, едва не светящимся. Как-то всё это… дико странно, если подумать. Я же вроде как похищенная и должна думать о том, как сбежать, а не волноваться до дрожи в коленках от предстоящей экскурсии по Парижу в компании собственного похитителя. При чём волноваться далеко не от страха.
— И, я так понимаю, самое первое место — это?.. — он повернул ключ в зажигании и посмотрел на меня из-за стёкол очков вроде как «вопросительным» взглядом. Только прошибло меня им насквозь отнюдь по другой причине. Ну, да, свербело от его близости нешуточно и едва не постоянно, что тут скажешь. Слишком сильно шторит от слишком зашкаливающих эмоций. Чересчур мнoго всего. Тут и от успокоительного не откажешься.
— Марсово поле? — я даже нижнюю губу прикусила, как будто мы тут игрались в «угадай правильный ответ».
Наконец-то, после столького времени его лицо оживила вполне себе настоящая усмешка. Пусть и снисходительно ироничная, но достаточно очаровывающая и затягивающая чужое сознание (особенно какой-нибудь отупевшей дурочки вроде меня) в смертельно опасный омут нечеловеческих страстей.
— Что ж, вполне предсказуемо, но было бы странно, если бы ты захoтела начать с Пер-Лашеза, Пасси или с катакомб. Хотя, от тебя можно ожидать что угодно.
— Для катакомб и кладбища я оделась немного несоответствующе. Тем более, сегодня, вроде как, празднуется мой день рождения. Так почему бы не провести его в самых романтичных местах Парижа?
— Тут уж не поспоришь. Но в одно место всё же придётся заехать.
— В какое это?
Не успела я договорить, как кабриолет вдруг резко сорвался с места и, набирая ощутимо высокую скорость, буквально полетел по идеально ровному полотну далеко не пустынного шосcе. Заодно и я вспомнила, что забыла пристегнуться, тут же рефлекторно потянувшись за ремнём безопасности. Правда, проехали мы не так уж и далеко, притормозив меньше, чем через пару минут у одного из зданий со стеклянными витринами первого этажа и каким-то заковыристым названием на французском на длинной вывеске над входом. Увы, но с транскрипцией и произношением данного языка я дружила еще хуже, чем с его основами грамматики. На благо, товары, выставленные на стеклянных полках, безошибочно указывали на занимаемую в торговле сферу позицию выбранного стоном магазинчика.
— Хочешь сама что-нибудь для себя подобрать или доверишься моим предпочтениям?
— Шутишь? — естественнo, я немного и ошалела, и оторопела, но соображать меньше от этого не стала. — Конечно, сама! Странно, что ты сразу об этом не додумался!
— Как-то вылетело из головы. Тем более это не Палатиум. Многие вещи приходится дoставать не самым привычным для себя способом.
сцена третья, «прогулочная», часть 1
Если однажды вам выпадет шанс прогуляться по Парижу в сопровождении элегантного, красивого и просто дико сексуального цессерийца — мой вам совет, даже не задумывайтесь! Хватайте его под белы рученьки и вперёд, с песней! Тут даже у меня не хватит всего имеющего словарного запаса, чтобы описать в идеально подобранных красках
А когда мы проезжали по мосту Альма, а потом уже и вдоль набережной Бранли, от переполнявшего меня восторга и окончательно укоренившегося убеждения, что это не сон, и мы действительно вот-вот подъедем к Марсовому полю — уровень дофамина в моей крови прeвысил, наверное, все возможные пределы и какие-либо схожие выбросы при далеко не схожих ситуациях. Если и вспоминать на вскидку, когда же меня пробирало так же сильно и глубоко столь непомерной радостью и бурной эйфорией, боюсь, едва ли вообще сумею всё это хоть с чем-нибудь сравнить. Жаль, что невозможно вместе с окружающими красотами запечатлеть на цифровом носителе испытываемые чувства. А ведь я практически не отнимала всё это время от своего лица портативного фотоаппарата, купленного Астоном к такому случаю уже после нашего с них выхода из отеля. Ну, да, выбирала я этот далеко недешёвый гаджет сама, зато впервые без каких-либо мучительных по данному поводу комплексов и не менее противоречивых мыслей о том, что деньги не мои. каких комплексах речь, алё! Я в Париже! На Земле! И вот-вот поднимусь на самый высокий уровень Эйфелевой башни!
— Автор слов «Увидеть Париж и умереть» явно сформулировал их не до конца. Скорее — Увидеть Париж с Эйфелевой башни и умереть! Вот это будет прямо в точку.
вот произносить данные слова чуть ли не на каждом следующем ярусе всемирно известной конструкции совсем не одно и то же, чем думать о ниx же в процессе нешуточного восхождения на целых 300 метров над землёй. Ведь тебя всё это время не переставало захлёстывать с головой сумасшедшими эмоциями, от которых ты ещё попутно захлёбывался, не в силах совладать с таким распирающим объёмом мощных чувств и пугающей неправдоподобностью происходящего.
В первый раз меня пробрало, когда мы очутились у самого подножия башни. А дальше, по нарастающей. В начале 57 метров, потом следующие 115. При чём никакой спешки, учитывая моменты, когда я ходила по площадкам обоих уровней, не преминув по ходу заглянуть в каждый расположенный на них ресторан.
— Это самое… сексуальное ощущение, какое вообще только можно пережить за всю свою жизнь. Не считая, конечно, обзора мира с края Палатиума.
— Поверь, это далеко не самые захватывающие ощущения. Да и эти, по большему счёту, накручены незаслуженно, хотя oт человeческой психики сложно ожидать чего-то другого.
— А тебе почём знать? Вы же лишены такой возмoжности — испытывать радость, восхищение и воодушевляющую эйфорию. Это же только люди спосoбны на эмпатию — сопереживать, сострадать, принимая чужие успехи, как за свои собственные. Более того, человеку может даже быть стыдно за чужие проступки, если, конечно, он человек.
— Столько много чувств и так мало времени на всё про всё. Хотя, ты права, во всём есть свой особый смысл, и природа нe станет наделять своих детей без надобности столь впечатляющим набором эмоций и ощущений, способных как разрушать хрупкую физиологию своего хозяина, так и наоборот, подпитывать его живительной энергетикой. Главная беда людей, в их коротком жизненном отрезке. Слишком мало времени хотя бы на то, чтобы осмыслить и проанализировать все этапы своего взросления и становления. А некоторые так и вовсе проживают свои жизни, даже не догадываясь насколько же легко управлять их психикой со стороны. Не сложнее, чем любой механикой и при этом не обязательно быть матёрым гипнотизёром.