Обрученные (Ремингтон - 3)
Шрифт:
Все удовольствие Клаудии, вызванное доверием Гая, мгновенно исчезло.
– Дядя Лоренс ненавидел человека, за которого мать вышла замуж. Он говорит, что внешностью и характером я точная копия отца. - Она принялась счищать с платья грязь, не в силах взглянуть барону в глаза, однако чувствуя необходимость ответить откровенностью на откровенность. - Кроме того, проведя пять лет в Англии, я так и не научилась свободно говорить на вашем языке. Дядя говорит, что я оскорбляю его даже своей речью - он как будто слышит моего отца. Чтобы описать чувство, которое он испытывает ко мне,
Гай некоторое время молчал. "Возможно, - думал он, - она рассердилась на меня за то, что я затронул больную тему".
– Ваша жизнь здесь должна быть очень непростой, леди Клаудия, - наконец сказал он.
Его голос звучал так мягко и нежно, что Клаудии захотелось расплакаться. Вместо этого она заставила себя улыбнуться.
– Нет, все не так уж и плохо. Лонсдейл велик, и мне не составляет труда не попадаться дяде на глаза. Бывают дни, когда мне кажется, что он забывает о моем существовании.
– Но вам приходится встречаться с ним во время трапез.
– Нет, что вы. Как правило, я ем на кухне или в своей комнате. - Ее улыбка погасла: похоже, этот человек чувствует к ней жалость. Ей это было неприятно. - Вообще-то мне нравится одиночество. В замке так много обитателей, что иметь собственную комнату - настоящее счастье. Кроме того, я люблю работать в саду, сюда могут входить только члены семейства и священники. - Она указала на стену, ограждающую сад. - Три года назад здесь не было ни одной виноградной лозы, а теперь с моей помощью они скоро покроют всю стену. Я ухаживаю за цветами, пропалываю грядки с лекарственными травами. Мой труд приносит мне радость.
– И все же - вы хотели бы жить в другом месте?
Клаудия вспомнила последнее письмо, полученное от ее брата Данте, с описанием чудесного уэльского замка, в котором он скоро будет жить. Если у Данте дела пойдут хорошо, что ж, может быть, однажды у нее будет свой собственный сад и свой дом, в котором она вновь почувствует себя счастливой.
– Да, я хотела бы жить в другом месте.
Пристально взглянув на Клаудию, Гай взял ее за подбородок и повернул ее голову к себе.
– У вас есть поклонник, леди Клаудия? Есть кто-нибудь, кто мечтает назвать вас своей женой?
Клаудия громко рассмеялась.
– Во всей Британии не найти такого человека! Из трех слов, что я произношу, никто не может понять более одного, и я уже вышла из того возраста, когда выходят замуж большинство девушек. - Она покачала головой. Мужчины мечтают в основном о богатом приданом, а вот все мое приданое. Клаудия вытянула перед собой руки с повернутыми кверху пустыми ладонями. Только последний глупец захочет взять себе такую жену.
– Я хорошо знаком с одним таким глупцом, - сказал барон с загадочной улыбкой.
Клаудия растерялась, услышав эти странные слова. Затем она заметила с недоумением, что Монтегю придвигается к ней ближе.
– Что вы делаете, барон?
– Я хочу, чтобы вы называли меня по имени, - сказал он и наклонился к ней. Синева его глаз казалась бездонной, как морские глубины.
Клаудию охватила паника. Отодвинувшись на край скамьи, она уперлась руками
– Гай, - поправил он, поймав ее руку и прижав к сердцу, - меня зовут Гай.
Когда он коснулся ее руки, странная истома овладела Клаудией, в ушах зазвенело, перед глазами все поплыло. Монтегю наклонялся все ближе, но Клаудия осознала это, только когда их губы соприкоснулись. Даже в этот миг он не переставал смотреть на нее, и в его глазах полыхало голубое пламя.
Не зная, что делать, Клаудия закрыла глаза. Это не помогло. Гул в ушах усилился. Клаудия почувствовала, что теряет равновесие, и только сильная рука барона, обвившая ее талию, помогла ей удержаться на краешке скамьи. Его сердце билось совсем рядом, и по телу Клаудии разлилось удивительное тепло. Язык Гая проник в ее рот. Клаудия поймала себя на том, что в это мгновение ничто во всем мире не заставило бы ее прервать этот поцелуй, отстраниться от этих жестких мужских губ, которые, оказывается, могут быть такими нежными. Никто никогда не целовал ее, и она часто пыталась представить себе, на что это может быть похоже. Что ж, теперь она знала - так чувствуешь себя, когда дышишь горным разреженным воздухом. Клаудия хотела бы, чтобы этот поцелуй никогда не кончался. Она хотела бы...
Она сидела на его коленях!
Клаудия в ужасе попыталась вырваться. Для этого прежде всего надо было разомкнуть руки, обвившие его шею. Как они там оказались? Как вообще она позволила ему поцеловать себя? Уперевшись ладонями в его плечи, Клаудия сделала попытку освободиться, но барон слишком крепко держал ее в объятиях.
– Барон! Вы... вы забываетесь!
– Гай, - прошептал он и опять припал к ее губам, продлевая последний сладостный поцелуй. Затем, подняв голову, с надеждой заглянул ей в глаза и улыбнулся. - Вам придется научиться называть меня по имени. Клаудия попыталась вскочить с его колен, но безуспешно - он был слишком силен.
– Отпустите меня, барон!
– Никогда, - покачал головой Гай.
Она попыталась взять себя в руки. Бароном овладело безумие, он обуян похотью. Вот что означал тот странный огонь в его глазах, очаровавший ее вначале. Теперь этот огонь ее пугал. Подняв руку, Клаудия ударила Гая по щеке - не очень сильно, но достаточно, как она надеялась, чтобы привести барона в чувство.
Он неожиданности Гай прикрыл глаза. Когда он вновь открыл их, его взор больше не горел желанием.
– Почему вы ударили меня? - растерянно спросил барон.
– Почему? - Прижав ладонь к щеке, Клаудия глубоко вздохнула. Он не только безумен, но и просто глуп. - Чтобы вы пришли в себя, барон. Вы здесь не затем, чтобы целовать меня.
Гай ласково погладил девушку по голове и пропустил, непослушную прядь волос через пальцы.
– Я был уверен, что вы ждали моего поцелуя. Мне показалось, что откладывать незачем.
Клаудия резко отдернула голову. Гай посмотрел на нее так, будто она вновь ударила его.
– Я не понимаю, почему я допустила этот поцелуй. Больше ничего подобного не повторится. Это... это греховно!