Обрученные с Югом
Шрифт:
— Привет, малыш, — говорю я. — Наловил ты рыбы прошлой ночью?
— Наловил достаточно, хватит на всю ораву. А дети поймали два десятка крабов.
— Каковы мои функции? — спрашиваю я у хозяйки. — Я в полном твоем распоряжении.
— Если бы ты приготовил крабовый суп, было бы просто здорово.
— Давайте сначала почищу крабов.
— Все уже готово: крабы почищены, рыба выпотрошена, — отвечает Найлз.
— Мы отправили детей в гости к Чэду, пусть поиграют с его детьми, — сообщает Фрейзер. — Кстати, ты поговорил с Чэдом? Айк сказал, что ты собираешься.
Я смотрю на Найлза, потому что понятия не имею, как далеко Фрейзер посвящена в это дело.
— Да весь город уже в курсе, старина! — восклицает Найлз. —
— Думаю, что Чэд с Молли сегодня придут, — говорю я. — Они звонили?
— По крайней мере, отказа не было, — отвечает Фрейзер. — Наверное, Чэд прислушался к твоим словам.
— Я в этом не уверен. И он был чертовски недоволен, что мне известно так много.
— Мы извелись из-за этого, — говорит Фрейзер. — Думаю, Молли уйдет от него, если узнает. Вряд ли на этот раз она все стерпит.
— Может, отрезать у Чэда болт и использовать вместо живца на макрелещуку?
— Я еще не сказала тебе, Найлз, — замечает Фрейзер, которая по-прежнему возится с креветками, — но я заходила к Чэду на работу потолковать. На прошлой неделе.
— Бьюсь об заклад, он не сильно испугался при виде тебя, — фыркает Найлз.
— Это я испугалась, что он выбросит меня из окна прямо на Брод-стрит, — смеется Фрейзер. — Конечно, Чэд все отрицал. Говорил: он работает дни и ночи напролет, во имя семьи, ну и тому подобная чушь, которую он всегда городит.
— А как Чэд воспринял твой визит, Лео?
— Как будто это не я, а кусок конского навоза, который подбросили ему в кабинет. Но Чэда можно понять — разговор не из приятных и никому не доставил бы удовольствия.
К пяти часам, когда начинают собираться гости, у нас уже все готово. Остается только пожарить филе на гриле и накрыть на стол. Айк с Бетти принесли столько салата, что можно накормить футбольную команду Цитадели. Айк делает вид, что согнулся под тяжестью миски с салатом. Шеба входит в облегающих шортах, желтой блузке с расстегнутыми верхними пуговками, подхваченной изумрудным ремнем, и туфлях-балетках. Не в силах удержаться от спектакля, пусть небольшого, она, проходя через кухню, танцует какой-то импровизированный танец, потом кланяется, и немногочисленная публика вознаграждает ее аплодисментами.
Все вместе мы выходим на балкон второго этажа. Нежный, нежданно налетевший ветерок с гавани обвевает нас, мы любуемся круизным лайнером, который входит в канал, — время прилива. Мы с Найлзом разливаем джин с тоником, все чокаются, произносят тосты, прекрасно понимая, что в каждом тосте должен содержаться реверанс в адрес Шебы, которая изволила посетить нас. В щедрых лучах нашего внимания Шеба расцветает, оживляется и приобщает нас к закулисной жизни знаменитостей, рассказывая самые свежие сплетни из голливудской жизни, известные только узкому кругу посвященных. Мы узнаем, у кого из актеров самый длинный пенис, а у кого поменьше и что у актера, который вечно играет мачо, самый маленький. Мы слушаем с интересом, никто не осмеливается спросить, каким методом она собирала эти сравнительные данные.
На подъездной дорожке раздается гудок. Привстав, мы видим, как элегантные Молли и Чэд выходят из голубого «порше» с откинутым верхом. На обоих щегольские шляпы и модные очки — лощеные и ухоженные, супруги входят в чугунные ворота. Один дополняет другого, подчеркивая его совершенство. Их союз выглядит гармоничным, единственно правильным, как будто они два бокала из одного сервиза.
Молли поднимается по лестнице, держится она царственно и при этом просто. У нее спокойная, мягкая манера говорить, с которой не вяжется громкий заразительный смех и потому всегда поражает неожиданностью. Волосы у Молли пышные, такого цвета, как шерсть у ирландского сеттера. Чэд стоит рядом с ней, и я думаю, что они больше похожи на брата с сестрой,
— Чэд! — кричит Шеба. — Я не видела ни кусочка, ни крошечки тебя уже двадцать четыре часа. Куда ты прячешься от своей настоящей любви?
— Шеба, моя единственная любовь все эти дни — юриспруденция, — отвечает Чэд Шебе, которая падает в его объятия. — Если не веришь — Молли может подтвердить.
— Воистину так. Аминь, — кивает Молли.
Из сумочки Шеба достает большой берет, очки и повязывает на шею эскотский галстук. [65]
— Представление начинается! — безапелляционно объявляет она. — Всем выйти на лужайку. Двигаться быстрым шагом! Раз, два, три!
65
Эскотский галстук — галстук с широкими, как у шарфа, концами; завязывается, как косынка; Эскот — место ежегодных скачек близ Виндзора в Англии. (Прим. ред.)
— Погоди, Шеба, дай нам сначала напиться, — вздыхает Айк.
— Молчать, сенегальский принц! — рявкает Шеба.
Ворча, мы спускаемся на зеленый газон размером с лужайку, какие бывают перед лункой на поле для игры в гольф. Шеба хлопает в ладоши, как командир, и приказывает нам выстроиться в два ряда: девочки впереди, мальчики сзади.
— А теперь с чувством, с толком, с мастерством и смаком мы с вами разыграем великую пьесу «Любовный клич для „Мятежников“».
Раздается хоровой стон, но Шеба останавливает его, взмахнув, как дирижер, воображаемой палочкой, затем отводит женщин к дальнему краю лужайки. Она расставляет их на расстоянии трех футов друг от друга, превращая в танцевальную группу поддержки, которая предваряет начало футбольного матча, пока невидимый комментатор объявляет стартовый состав. Вынув расческу, Шеба начесывает всем женщинам прядь волос на правый глаз и придает им самые соблазнительные позы — сейчас прозвучит любовный клич девочек-болельщиц «Мятежников», адресованный мальчикам-«мятежникам» из школы «Пенинсула». В свое время Шеба поставила танец и придумала слова приветствия для группы чирлидеров нашей команды — один из подарков, которыми она украсила нашу школьную жизнь, когда появилась в выпускном классе неведомо откуда. Набитый битком стадион всегда благоговейно затихал, когда эти очаровательные девушки выводили игроков на поле. Шеба, покачивая бедрами, указывает пальцем прямо на меня. Она трясет головой в такт, волосы плещутся за спиной, и начинает громко, зажигательно выкрикивать:
— Чемпион Лео, выйди вперед — тебя восхваляет народ! Отважный Лео, мы за тебя болеем!
Услышав призыв, я подбегаю к Шебе. В школе она обычно целовала меня в щеку, и я возвращался в строй под завистливыми взглядами болельщиков. На этот раз Шеба, конечно, не ограничивается поцелуем в щеку — она награждает меня французским поцелуем, ее язык чуть ли не касается моих миндалин. От неожиданности я начинаю кашлять и задыхаться, к превеликой радости друзей. Возвращаясь на место, я испепеляю их взглядом.
Затем выходит вперед Бетти и тоже трясет головой, размахивая волосами. Никто не умеет делать это так сексуально, как Бетти. Она указывает пальцем на своего мужа и выкрикивает:
— Чемпион Айк, выйди вперед — тебя воспевает народ! Славный Айк, все мячи поймай!
Айк подбегает к жене, они горячо целуются, и Айк медленно возвращается на свое место рядом со мной, касается лбом моего лба и поворачивается к воображаемым болельщикам — вот уж восемнадцать лет, как они отсутствуют в нашей жизни. Мы беремся за руки. Тем временем Фрейзер выходит вперед, она стесняется — как спортсменка она даст фору любому из нас, мальчишек, но в группе поддержки она новичок.