Обряд

Бояндин Константин Юрьевич

— Как в шпионском фильме! — поразилась Агата. — С ума сойти. Не думала, что всё так серьёзно. Ну ладно, идёмте — я уже с ног валюсь.

Может, она и впрямь устала, но поднималась по лестнице бодро, почти бегом — а вот Владимир ощущал усталость, ноги уже еле слушались.

— Чувствую себя любопытной Варварой из поговорки, — призналась Агата, разоблачаясь ко сну. — Только чудом не оторвали нос и всё остальное.

* * *

— А так и не скажешь, что с ног валитесь, — заметил Владимир, когда жаркая волна схлынула

с них, и оставалось, не проходило, ощущение блаженства.

Агата рассмеялась, сжав его ладонь — под одеялом.

— Будете вредничать — буду спать в другой комнате! Слушайте, мне показалось, или мы сейчас с вами были по отдельности? Ну там, в лабиринте?

…Не показалось. Владимир успел ещё увидеть, как Агата отчётливо начинает светиться — сильно, почти непереносимо для глаз — а затем всё повторилось: наплыв, окружающий мир стёрло и выключило, а затем Владимир обнаружил себя в том самом лабиринте. Затхлый шероховатый воздух, выщербленный, усыпанный каменной крошкой пол, тусклые лампы над головой, шелест за спиной и причитания сквозняка…

И на стенах уже условные знаки — несомненно, они с Агатой оставили. Владимир шагнул вперёд, туда, где освещение постепенно меркло, и тотчас из темноты шагнула навстречу женщина-тигрица. Если смотреть в её глаза, то словно иглы начинали вонзаться там и сям, по всему телу, пробирала дрожь. Если не смотреть — было просто жутко. Вроде бы и привык к её виду (постепенно возвращалась память о пребывании в этом месте), а всё равно пробирает.

— Зачем вы нас пугаете? — поинтересовался Владимир, твёрдо посмотрев в глаза существа. — Там что-то опасное? Нам туда нельзя?

Тигрица несколько раз повернула голову, не отводя взгляда жёлтых глаз от Владимира, а затем повернулась спиной и пошла туда, где сгущалась тьма. И поманила Владимира за спиной, ладонью. Владимир, оглянувшись — Агаты рядом нет — решился пойти следом.

Идти пришлось недолго. За поворотом ощутимо посветлело, и там оказался… выход к Управе! Точно — коридор просто выходил прямо на стоянку. И снаружи разгар дня.

Тигрица предупредительно прорычала, да и жест был понятен — ближе ни шагу — и молча махнула рукой вперёд — смотри.

И потом случилось всё так, или почти так, как им показывали в зеркальном зале — паника, бегущие люди, провалы в земле, щупальца. Владимир ощутил, что его мутит, что ноги подкашиваются. Он отвернулся, тяжело дыша. А когда смог снова повернуться — по ту сторону вновь был мирный день, и Управа стоит, и всё как обычно…

Владимир по своей воле развернулся и направился назад — вначале пешком, затем бегом — спиной ощущал, что тигрица движется следом, не отстаёт. И когда показалось, что впереди мелькнула фигура Агаты — снова нахлынуло, и в следующий момент Владимир понял, что он вновь дома у Агаты, что сидит в постели, а Агата сидит на его коленях — и в её глазах отчётливое изумление.

— …не показалось. —

Владимир описал своё короткое приключение и видение катастрофы. Агата уселась в постели.

— Слушайте, и точно! Я смутно помню, что вы выбегали из-за поворота, и всё. Поняла, что я снова здесь. И там мы с вами бродим по тому лабиринту уже несколько дней… — Агата озадаченно потёрла лоб. — Идёмте в душ!

— Что вы задумали?

— Хочу быть сухой и чистой. И снова посмотреть в то зеркальце из шкафа, помните?

— Хотите сыграть в “данетку”?

— Хочу! А пока моемся, расскажете правила. Ну идёмте же, у нас мало времени!

17. Мозговой штурм

Владимир первым делом посмотрел на себя и на Агату. Одеты иначе, чем там, наяву. Но одежда похожа на ту самую, в которой они были здесь в прошлый раз.

— Можно было не мыться, — фыркнула Агата, поднимаясь на ноги. — Смотрите, он такой же! — указала она на диван. — Ну то есть покрывало так же смято, подушка там же лежит. И часики… — Агата посмотрела на часы, с индикацией “3:45”. — Очень мило. Давайте-ка попробуем. Скажите несколько фраз, ладно? Один раз соврите, о чём угодно. И да, лучше отвернитесь.

Владимир пожал плечами и повиновался. Отвернулся и сообщил: — Сейчас на дворе лето. Там, откуда мы пришли, ночь. Директор моей конторы держит во дворе ежа. У меня в левом кармане авторучка.

— Хватит, — попросила Агата, взяв его за руку. — Странно. Ничего не чувствую. Так он что, взаправду держит ежа?!

— Нет, енота.

Агата рассмеялась.

— Представляю себе этот бардак. У него же пальцы подвижные! Ладно, шут с ним. Здесь я вообще ничего не чувствую — значит, нам в ту комнату с зеркалами. Идёмте!

Они вбежали за дверь, но попали… в лабиринт. Другой. Он показался Владимиру смутно знакомым — старые, рушащиеся замшелые стены из кирпича; каменные обломки и гниль под ногами; сырой воздух и пасмурное небо над головой.

— Вот ещё номер! — возмутилась Агата. — Мы так не договаривались! Ну-ка, не отпускайте мою руку… — Она сделала шаг назад… и исчезла. Не вся: рука всё ещё держала руку Владимира, но всё остальное стало невидимым — всё, что перешло через незримую границу.

Агата вышла “наружу” — пересекла границу. Постояла, глядя недоверчиво — граница ничем не выдавала своего присутствия.

— Там наша спальня, — пояснила она. — Слушайте, надо как-то отметить этот проход! Камнями, что ли, обозначить?! Ой! — Агата попыталась взять с земли камень, и из-под него выбежала и проворно потекла прочь длинная многоножка, шурша чёрной бахромой ножек. — Гадость какая! Не трогайте камни руками!

Сообща они сдвинули несколько камней — обозначив невидимый дверной проём.

— Нам нужен тот зеркальный зал, — заявила Агата. — Или нет? Ну-ка, давайте ещё раз. Скажите несколько фраз и один раз соврите.