Общество любителей Агаты Кристи. Живой дневник

Шульпяков Глеб Юрьевич

Все это наглядный, осязаемый аналог человеческих искушений. Успехом и славой, легкими деньгами. Мнимым величием. А также аллегория человеческих пороков: чревоугодия, похоти, гордыни.

Чем кончается жизнь, полная искушений и соблазнов? Человек сходит с ума, теряет рассудок. Попадает в собственный кошмар, в сон. В черные щели переулков, куда стекается толпа – как вода в сточную решетку.

Там, в густых и вонючих, как борода дервиша, закоулках, темно и страшно. Преисподняя состоит из лавок и лавчонок, полатей и прилавков. Сатана собрал здесь все диковины, рожденные сном разума. И выставил на продажу. В этом полусне человек проводит еще некоторую часть жизни – а турист часть суток. Человек прячется в собственном кошмаре, как в коконе. Ему хорошо в темных коридорах своего подсознания, своего кошмара. В котором жизнь можно прожить и не заметить.

А можно пройти насквозь и оказаться на чистом воздухе. Там, за кварталом торговых рядов – далеко за грохочущей площадью, вдали

от медины, – начинается новая жизнь. Тому, кто прошел расстояние в трезвом уме и здравой памяти, даровано «истинное просветление».

«Райские сады» – так называются те районы. И эта метафора буквальна.

2

«Спутник находится в мертвой зоне................находится в мертвой зоне...»Марракеш!Розовые десны старого города.Белые спутниковые тарелкизря сканируют небо —ни дождя, ни фильма небо им не покажет.Погасла черная теле-кааба.И город под вечер идет на площадь.Головы. Головы.Головы. Головы. Головы.Голос на башне хрипит и стонет.Все на молитву! Но голос никто не слышит.Сотни рук выстукивают барабаны.Сотни губ вытягивают флейты.Сотни ртов выкрикивают слова —и площадь затягивает меня в воронку.«Что бы вы хотели, мсье? —слышу возбужденный шепот.– Qu'est-ce que vous voulez?»Я отмахиваюсь:«Не хочу смотреть гробницы Саадитов».«Не хочу слушать сказки тысячи и одной ночи».«Не хочу пробовать печень хамелеона».«Ни будущее, ни прошлое менять не желаю».«Так что бы вы хотели, мсье?» —не унимается тип в полосатой джеллабе.«Можешь мне вернуть „я“?» – спрашиваю.«Нет ничего проще, мсье!»Он покорно опускает веки —виден лиловый узор, которым они покрыты.«Идем до квартала двойников.Тому, кто твой, положишь рукина темя – так, смотри».Грязные ладони складываются лодочкой.«И все?» – «Все». Улыбаясь, онобнажает кривые белые резцы.«Combien? – Сколько?» – «СколькоАллах подскажет сердцу».Широкая, как жизнь, площадьстекает в адские трещины улиц.Утроба города урчит и чавкает.В темноте на прилавкахвсе сокровища мира. Но гдеполосатый балахон?Еле успеваю за провожатым.«Пришли!»Под коврами, в шерстяном капюшоненекто уставился в пустой телевизор —на ступеньке чай, лепешка.Он подталкивает: «Пора, друг».Замирая от страха, складываю руки, и —....................................................................................................«Я – продавец мяты, сижу в малиновой феске!»«Я – погонщик мула, стоптанные штиблеты!»«Я – мул, таскаю на спине газовые баллоны!»«Я – жестянщик, в моих котлах лучший кускус мира!»«Я – кускус, меня можно есть одними губами!»«Я – ткач, мои джеллабы легче воздуха!»«Я – воздух, пахну хлебом и мокрой глиной!»

Теперь, когда меня бросили одного посреди медины, я с ужасом понял, что я – это они: продавцы, погонщики, зазывалы, нищие, ремесленники, бродяги; что я смотрю на мир их черными глазами; вдыхаю дым кифа их гнилыми ртами; пробую мятный чай их шершавыми губами; сдираю шкуру с барана их заскорузлыми руками; что мне передалась

тупая поступь старого мула; то, как зудит лишай на бездомной кошке. Я хотел найти себя, но стал всеми! Стою – и не могу сойти с камня...

........................................В этот момент вспыхивают экраны —спутник вышел из мертвой зоны!И город отворачивается к телевизору.А я застыл посреди базараи не понимаю: кто я, что со мной?«Мсье! – слышу над ухом строгий голос.Это говорит офицер, патрульный. —Ваши документы, мсье!»– Мне кажется, что я не существую...– Кому кажется, мсье?

ПРОШЛЫМ ЛЕТОМ В КРАСНОГОРСКЕ

Галлиполи

Стена, выходящая в море, кричит о любви.

«Romeo, ti amo! Ritorna da me! Julietta».

«Ermanno, perdonami, ti amo!»

«T.a.! by Lucia».

«Giuseppe+Katarina 4ever!!!» [2]

Крошечный Галлиполи раздираем шекспировскими страстями. Ближе к ночи, когда с моря налетает ветер и суетливо обшаривает, охлопывает, отряхивает город – слышно, как в тесных переулках «Ромео» выкликает «Джульетту». Как тарахтит мотороллер «Меркуцио». Как насвистывает «Бенволио».

2

«Ромео, люблю тебя! Вернись! Джульетта».

«Эрманно, прости меня, я люблю тебя!»

«Лб. тб., от Лючии».

«Джузеппе+Катарина навсегда!!!»

Священник за чашкой кофе смахивает на отца Лоренцо. Допивает, поднимается по ступенькам собора Святой Агаты. Колокола, время службы.

В соборе – почти все жители старой части города. Все по-семейному – слева «Монтекки», справа «Капулетти». Посередине нейтральная публика. Что-то вроде родительского собрания – или собрания профкома – только с детьми и домашними животными. Одна тетка даже притащила горшок с цветком, и он стоит в проходе под ногами.

Сидя на лавках, обмениваются впечатлениями за день. Обсуждают – через ряд – новости. Переругиваются. Тут же снуют дети, затевая на ходу игры. Наконец отец «Лоренцо» поднимается, кивает. Своды оглашаются нестройным хором мальчиков – в белых, как ночные рубашки, балахонах. И собрание затихает, принимает благочестивые позы.

Я вижу, как вдоль иконостаса крадется кошка.

...Галлиполи находится в Апулии, на внутренней стороне каблука. Лицом на зеленое Ионическое море. Новая часть города вытянулась вдоль берега и любопытна только своими узкими песчаными пляжами. В остальном это обычный итальянский городишко с неизбежной Via Roma посередине – и пыльными пальмами.

Другое дело старая, историческая часть Галлиполи. Citta Veccio умещается на острове размером с Дубровник – и лежит в море напротив материковой части. Остров соединяется с большой землей через мостик. Он короткий, не больше ста метров.

Но пропасть между старым и новым городом – как между Китай-городом и Тверской – огромна.

На острове жили греки – и называли город Kali polis, «Красивый город». То есть, по-нашему, Красногорск.

От греков остался на берегу древний каменный фонтан, лохань для источника. Потом Галлиполи перешел римлянам. В 252 году до н. э. те устроили здесь военную базу. Следом пришли византийцы, потом – в 915 году – город захватили на тридцать лет сарацины. Это от них в Галлиполи привкус Азии. Далее хозяева менялись согласно всемирной истории, но торгово-портовое значение Галлиполи при всяких королях и сатрапах оставалось неизменным. Пока наконец не пришел век салентинского барокко – и городки Апулии не зацвели его каменными розочками.

Узнать стиль южного барокко элементарно, просто. Глядя на резные, как русский буфет из провинции, фасады соборов, поражаешься маниакальной затейливости их рельефа. Но, по счастью, рядом стоят голые стены палаццо, усмиряя аскезой барочное буйство.

Собственно, два момента – роскошные лепные фасады соборов и азиатский клубок переулков – и есть ключ к пониманию и обожанию Галлиполи. Где южноитальянское барокко как будто смешалось с мусульманским кварталом. А Средняя Азия – со Средиземноморьем. И закончилось морем, куда выводит любой кривоколенный переулок.

Мечта поэта.

...Днем двери кухонь первых этажей открыты на мостовую, и хозяйки болтают через переулок, благо переулок не шире тротуара и можно протянуть соседке луковицу, не отрываясь от плиты. Очень удобно. Время от времени по кварталу с треском проносится раскрашенный фургон. У него на крыше динамики, на весь квартал музыка. С террасы, где мы живем, видно, что это фургон продавца мороженого.

Чисто феллиниевское зрелище.

На микропляже под крепостной стеной тоже кадр из фильма. Тучные купальщики в полосатых костюмах заходят по пояс в море, становятся в круг – и что-то обсуждают, часами.