Общество "Сентябрь"
Шрифт:
— Я помню, как он насыпал пепел — трубку периодически курю я, деревенская привычка, знаете ли. Он сказал, что нужно так сделать, мол, вдруг кто-нибудь умный разгадает.
— И вы не спросили, что он имел в виду?
— Нет. Теперь вот себя корю.
— Эта деталь тем более не дает мне покоя, что вы ведь не собирались менять место, не так ли, пока Джордж не погиб?
— Конечно, нет, мы планировали остаться. Хотя… кто знает? Джордж мог передумать.
Оба задумчиво помолчали. Потом Дабни спросил:
— А следующая
— И даже не одна, а несколько — о его отце, как в дальнейшем выяснилось. Рисунок двумя цветами — розовым и черным — на карточке общества «Сентябрь» означал семейный герб Пейсонов; но главное — записка, спрятанная под котом, в которой странным перекрестным кодом зашифровано «12 Сфлк 2» — номер полка и батальона, где служил его отец.
— Вы правы, — подтвердил Дабни. — Очень логичная цепочка.
— Получается, я знаю все, чтобы понять произошедшее, но до сих пор не сложил факты правильно.
— А что еще вы нашли?
— Трость и прогулочные ботинки.
— О, тросточку он очень любил, она досталась ему от дедушки.
— На ботинках, как и на кончике трости, засохли комья грязи. Ясно, что Джордж недавно совершил длинную прогулку, но зачем он положил вещи в кресло? Трость еще можно понять, но ботинки! По моим представлениям, ему нравилось сидеть в кресле у печки…
— Верно, — согласился Дабни.
— Похоже, к ним он тоже хотел привлечь внимание. Зачем? Думаю, они должны навести на мысль о его пеших прогулках за луг Крайст-Черч, где он встречался с Джеффри Кентербери. А кроме того, он хотел показать, что в последнее время его образ жизни изменился.
— В каком смысле?
— Все в один голос утверждают, что Пейсон скорее отправился бы в паб, чем на пешую прогулку.
— Так и есть. — Дабни тепло рассмеялся.
— Отсюда следует, что трость и ботинки нетипичны для Джорджа, и уж тем более нетипично класть их в кресло. Почему бы, в конце концов, просто не выставить их у двери, чтобы слуга почистил?
— Но ведь с Кентербери — или кто он там на самом деле — Джордж встречался на балу в колледже Иисуса.
Ленокс покачал головой:
— Только в последний раз, накануне бегства. Видимо, дело было срочное. Я почти уверен: Кентербери предупредил Джорджа, что нужно бежать, или они условились о сигнале, по которому он исчезнет. Хотя это только догадки, думаю, предыдущие разы они встречались не в самом Оксфорде, а в окрестных деревушках. Скорее всего в людных местах, где никто не мог их узнать.
Небо после дождя прояснилось, выглянуло солнце, и сразу потеплело. Разговор на время затих, и Ленокс, глядя в окно, почувствовал, что никогда еще не был так близок к разгадке.
— Больше подсказок нет?
— Есть еще одна.
— Какая?
— На ковре в гостиной (ковер некогда принадлежал Пейсону-старшему, что немаловажно) лежало несколько предметов. Со стола упасть они не могли — слишком
— А что за предметы?
— Помидор, кусок бечевки и вечное перо.
Дабни задумчиво поскреб загривок, где начинали отрастать волосы.
— Перо я помню.
— И все три предмета были…
Ленокс замер.
— Были что?
— Красногри… Красные, — тихо, почти про себя ответил Ленокс. — Разрешите задать вам еще один вопрос?
— Ну конечно!
— Раз вы не Билл Дабни — кто же вы?
ГЛАВА 47
Молчание длилось целую вечность.
Вопрос: «Может ли детектив, ведя расследование, прибегать к оружию?» — Ленокс для себя еще не решил, хота на охоту ездил с удовольствием, однако сейчас думал лишь о маленьком пистолете в ящике стола. Путь к письменному столу преграждал незнакомец, и тем не менее Ленокс хотел попытаться. Слабая догадка о том, кто на самом деле этот лже-Дабни, у него была, а вот вера в свою интуицию значительно ослабела. Он слишком поздно понял, что перед ним самозванец.
Молодой человек заговорил первым, но в его голосе звучало скорее любопытство, чем враждебность.
— Как вы догадались?
— Было несколько неувязок.
Точнее, три: цвет волос, сигарный пепел, акцент. В каждом случае что-то не сходилось.
— Значит, вы знаете, кто я?
— Надеюсь, что друг.
— Зла я точно не причиню.
Ленокс перевел дух. По тем или иным причинам, но хозяином ситуации снова был он.
— Вы — Джордж Пейсон? — спросил он.
— Да, — ответил «покойник», протягивая руку. — Рад с вами познакомиться, мистер Ленокс.
— И значит, мертв… Дабни?
— Да, Билла больше нет.
Пейсон произнес это ровно и спокойно, не изменившись в лице. Впрочем, возможно, спокойствие было лишь внешним и могло в любой момент смениться истерикой.
— Это вы его убили?
Повисла мрачная, пугающая тишина. И тут Пейсон уронил голову на руки и разрыдался. С этой минуты Ленокс знал, что ему ничего не угрожает.
— В каком-то смысле. Все равно что я, — с трудом выговорил Пейсон сквозь слезы и, стараясь остановить их, поднял глаза к потолку. — Что меня выдало?
По большому счету — манера говорить. Ленокс понял, что слышал не сглаженный Оксфордом акцент мидлендского парня, а интонации лондонского аристократа. Плюс непонятная полоска пепла возле импровизированного лагеря: только во время разговора Ленокс осознал, что не видит ей объяснения. До гибели Дабни Пейсон не собирался менять стоянку — зачем же рассыпать пепел? Напрашивалось только одно объяснение: Пейсон оставил подсказку, впервые ощутив, что попал в переплет, а значит — после гибели друга.