Общий враг
Шрифт:
Сэнсэй отпустил мою руку, отошёл на пять шагов и вдруг развернулся, выставив скрещённые ладони. Меня будто пронзило холодным ветром, ледяная игла вошла в затылок, проникла глубже, до позвоночника, и растеклась от него по спине морозными осколками. Я чуть присел, пытаясь выдавить крик сквозь зубы. В глазах потемнело, но я не потерял сознания. Сориентировался, вспомнил нужный энергетический канал, ощущение тепла, бегущее внутри тебя, и собрал в него всю силу, которую только смог. «Игла» сразу растаяла, осталась лишь дрожь вдоль позвоночника.
Прояснившимся зрением я увидел, как Сэнсэй
Сонливость ушла, а мой учитель тем временем снова изменил положение тела и рук. В голову начали лезть разные мысли, вместе с ними накатил страх, неосознанная боязнь чего-то. На этот раз собираться с мыслями я не стал. Глубоко вдохнул и с резким выкриком «киай» одновременно тряхнул головой и выплеснул энергию – не по каналу, а просто наружу. Страх исчез, как не бывало.
– Молодец! – выкрикнул Сэнсэй и хлопнул в ладоши. – На этом закончим. Неплохо, неплохо. Очень неплохо, – продолжил он. – Ты схватываешь на лету. Ну что ж, теперь следующий урок, смотри и запоминай…
После общения с Сэнсэем я шёл с тренировки разболтанной походкой, довольный и весёлый. В Городе было темно, лишь изредка горели фонари. Я испытывал чувство легкости, уверенности и силы. Так и хотелось горы свернуть, но ничего сворачивать я не стал, а по какому-то наитию забрел в ближайший переулок. И тут же узнал это место. Здесь находился салон нательной живописи, где мне набили «огненные» татуировки. Заведовал им мой старый не то чтобы близкий друг, но хороший знакомый, отличный художник по кличке Заман. Здоровенный мужик с необхватным животом, весь в синих и красных узорах, он начал промышлять своим ремеслом ещё на Внешней Земле, а потом со всем городом оказался в Мире Колоний. Было ему уже под шестьдесят, но жизнерадостности он не утратил.
– О, какие люди! – басовито прорычал он, когда я зашёл в салон: обыкновенную маленькую комнатушку с двумя большими зеркалами, двумя креслами и несколькими яркими лампами.
– Что пришёл? Что-нибудь на себе наколоть?
– Не без этого.
– Тогда раздевайся, садись, – Заман указал на кресло.
Но садиться я не стал. Повесил куртку на вешалку, снял свитер, майку.
– Ого, кто это тебя так? – удивлённо спросил татуировщик, глядя на четыре горизонтальных шрама у меня на левой лопатке. – Лев, что ли?
– Ну почти, – усмехнулся я.
– А делать-то что хочешь? Наколоть что-нибудь на них? – предположил Заман.
– Типа того. Можешь сделать как здесь? – Я показал ему свои запястья. – Языки огня вокруг шрамов.
– Сделаем, только за один раз я столько не смогу набить, да и закрываюсь скоро.
– Сделай сколько сделаешь, я ещё загляну.
– Как скажешь, заказчик, садись в кресло.
Уже уходя из салона, я с интересом подумал: а как Лика провела свой день?
Лика была дома в гостиной. Свет был выключен. Сидя в позе лотоса, она делала
Лика сложила вместе, а потом вытянула перед собой руки, сконцентрировалась на ощущениях внизу живота. Почему-то это вызвало сексуальное возбуждение. Она улыбнулась.
Перед ней стояли две маленькие фарфоровые чашечки, накрытые салфетками. Рядом лежала раскрытая тетрадь в коричневой обложке, та самая, которую она отобрала с боем у ведьмы, и тетрадь с записями Аглаи. Лика взяла один из стаканчиков и выпила, поморщившись от отвращения. Ощущения внутри и снаружи сразу стали другими. В теле появилась необыкновенная лёгкость, воздушность, а по стенам комнаты разлилось тусклое свечение. Именно по стенам и как бы внутри них. Защита? От чего? И как она действует?
Девушка повернула голову, в углу комнаты на вешалке висела кобура с пистолетом брата, который он забыл (редчайший случай), когда убегал не тренировку. Сквозь рукоять светились красным цветом зачарованные патроны в обойме.
Большая часть записей в тетрадке ведьмы оказалась бесполезной, но кое-что пригодилось. И некоторые рисунки, которые ей отдала Аглая, тоже пришлись кстати. Она страшно обрадовалась, что Лика заинтересовалась магией, хотя до этого не обращала внимания даже на тот скромный магический дар, что у неё имелся. И Аглая была только рада тому, что может чему-то обучить Лику. Ведь раньше только старшая подруга её… хм… обучала. К их обоюдному удовольствию.
Комната, где сидела Лика, будто просвечивалась розоватым сиянием и этим сиянием как бы соединялась с остальным домом, а дом с самим Городом. Лика уже не раз наблюдала нечто в этом роде, когда принимала «особые вещества», сейчас же ей захотелось проверить некоторые свои возможности. Она встала (тело будто само взлетело вверх) и приблизилась к окну. Протянула руку, стекло не помешало – рука прошла сквозь него. Снаружи мерцал и переливался огромный Мир, трудноописуемый, смертельно опасный для человека, пусть и на время, но оставившего физическую оболочку.
Лика протянула руку сквозь стекло, разглядывая окружающий Мир. Снаружи у нее над рукой извивались какие-то бесформенные сгустки, похожие на чёрные кляксы. «Чёрные ёжики» – так называл их Виктор, когда рассказывал Лике, как ему самому удалось «полетать» после приёма «особой» пластинки. И эти «чёрные ёжики» сразу метнулись к Лике, покружили вокруг вытянутой руки, не в силах прорваться в дом, а потом всё-таки бросились на неё, воспринимая её как добычу. Лика сразу ощутила острый холод там, где неизвестная чёрная субстанция прикоснулась к её руке. Ещё было ощущение слизи. Но сестра разведчика не испугалась и знала, что делать. Она с криком испустила такую волну гнева, что чёрные кляксы разлетелись в разные стороны, кроме одной, которая оказалась в ладошке у девушки.